Часы

    Главное -- Василий Конопатов с барышней ехал. Поехал бы он один -- все обошлось бы славным образом. А тут черт дернул Васю с барышней на трамвае выехать.
     И, главное, как сложилось все дефективно! Например, Вася и привычки никогда не имел по трамваям ездить. Всегда пехом перся. То есть случая не было, чтоб парень в трамвай влез и добровольно гривенник кондуктору отдал.
     А тут нате вам -- манеры показал. Мол, не угодно ли вам, дорогая барышня, в трамвае покататься? К чему, дескать, туфлями лужи черпать?
     Скажи на милость, какие великосветские манеры!
     Так вот, влез Вася Конопатов в трамвай и даму за собой впер. И мало того, что впер, а еще и заплатил за нее без особого скандалу.
     Ну, заплатил -- и заплатил. Ничего в этом нет особенного. Стой, подлая душа, на месте, не задавайся. Так нет, начал, дьявол, для фасона за кожаные штуки хвататься. За верхние держатели. Ну и дохватался.
     Были у парня небольшие часы -- сперли.
     И только сейчас тут были. А тут вдруг хватился, хотел перед дамой пыль пустить -- часов и нету. Заголосил, конечно.
     -- Да что ж это, говорит. Раз в жизни в трамвай вопрешься, и то трогают.
     Тут в трамвае началась, конечно, неразбериха. Остановили вагон. Вася, конечно, сразу на даму свою подумал, не она ли вообще увела часы. Дама -- в слезы.
     --Я, говорит, привычки не имею за часы хвататься.
     Тут публика стала наседать.
     --Это, говорит, нахальство на барышню тень наводить.
     Барышня отвечает сквозь слезы:
     -- Василий, говорит, Митрофанович, против вас я ничего не имею. Несчастье, говорит, каждого человека пригинает. Но, говорит, пойдемте, прошу вас, в угрозыск. Пущай там зафиксируют, что часы -- пропажа. И, может, они, слава богу, найдутся.
     Василий Митрофанович отвечает:
     -- Угрозыск тут ни при чем. А что на вас я подумал будьте любезны, извините. Несчастье, это действительно, человека пригинает.
     Тут публика стала выражаться. Мол, как это можно? Если часы -- пропажа, то обязательно люди в угрозыск ходят и заявляют.
     Василий Митрофанович говорит:
     -- Да мне, говорит, граждане, прямо некогда и, одним словом, неохота в угрозыск идти. Особых делов, говорит, у меня там нету. Это, говорит, не обязательно идти.
     Публика говорит:
     -- Обязательно. Как это можно, когда часы -- пропажа. Идемте, мы свидетели.
     Василий Митрофанович отвечает:
     -- Это насилие над личностью.
     Однако все-таки пойти пришлось.
     И что бы вы, милые мои, думали? Зашел парень в угрозыск, а оттуда не вышел.
     Так-таки вот и не вышел. Застрял там. Главное -- пришел парень со свидетелями, объясняет.
     Ему говорят:
     -- Ладно, найдем. Заполните эту анкету. И объясните, какие часы.
     Стал парень объяснять и заполнять -- и запутался.
     Стали его спрашивать, где он в девятнадцатом году был. Велели показать большой палец. Ну и конченое дело. Приказали остаться и не удаляться.
     А барышню отпустили.
     И подумать, граждане, что творится? Человек в угрозыск не моги зайти. Заметают.