Гибель человека (Опальные рассказы)

    Кончено. Баста! Никакой жалости к людям не осталось в моем сердце.
     Вчера еще до шести часов вечера сочувствовал и уважал людей, а нынче не могу, ребятишки. До последней точки докатилась людская неблагодарность.
     Вчера, извольте видеть, за мою жалость к ближнему человеку отчаянно пострадал и, может, даже предстану перед народным судом в ближайшем будущем.
     Баста. Зачерствело мое сердце. Пущай ближние больше на меня не рассчитывают.
     А шел я вчера по улице. Иду я вчера по улице и вижу -- народ будто стоит, скопившись подле ворот. И кто-то отчаянно охает. И кто-то руками трясет. И вообще вижу -- происшествие. Подхожу. Спрашиваю об чем шум.
     -- Да вот, говорят, тут ногу сломал один гражданин. Идти теперь не может.
     -- Да уж, говорю, тут не до ходьбы.
     Растолкал я публику и подхожу ближе к месту действия. И вижу -- какой-то человечишко действительно лежит на плитуаре. Морда у него отчаянно белая и нога в брюке сломана. И лежит он, сердечный друг, упершись башкой в самую тумбу и бормочет:
     -- Мол, довольно склизко, граждане, извиняюсь. Шел и упал, конечно. Нога--вещь непрочная.
     Сердце у меня горячее, жалости к людям много и вообще не могу видеть гибель человека на улице.
     -- Братцы, говорю, да может, он член союза. Надо же предпринять тем не менее.
     И сам, конечно, бросаюсь в телефонную будку. Вызываю скорую помощь. Говорю: нога сломана у человека, поторопитесь по адресу.
     Приезжает карета. В белых балахонах сходят оттеда четыре врача. Разгоняют публику и укладывают пострадавшего человека на носилки.
     Между прочим, вижу -- этот человек совершенно не желает, чтобы его положили на носилки. Пихает всех четырех врачей остатней, здоровой ногой и до себя не допущает.
     -- Пошли вы, говорит, все четыре врача туда-сюда. Я, говорит, может, домой тороплюся.
     И сам чуть, знаете, не плачет.
     -- Что, думаю, за смятение ума у человека.
     И вдруг произошло некоторое замешательство. И вдруг слышу -- меня кличут.
     -- Это, говорят, дядя, ты вызывал карету скорой помощи?
     -- Я, говорю.
     -- Ну, так, говорят, придется тебе через это отвечать по всей строгости революционных законов. Потому как зря карету вызвал -- у гражданина искусственная нога обломилась.
     Записали мою фамилию и отбыли.
     И чтобы я после этого факта еще расстраивал свое благородное сердце -- ни в жисть! Пущай убивают на моих глазах человека -- ни по чем не поверю. Потому -- может, для киносъемки его убивают.
     И вообще ничему теперь не верю, -- время такое невероятное.