Метель

    Прядите, дни, свою былую пряжу,
     Живой души не перестроить ввек.
     Нет!
     Никогда с собой я не полажу,
     Себе, любимому,
     Чужой я человек.
     Хочу читать, а книга выпадает,
     Долит зевота,
     Так и клонит в сон...
     А за окном
     Протяжный ветр рыдает,
     Как будто чуя
     Близость похорон.
     Облезлый клен
     Своей верхушкой черной
     Гнусавит хрипло
     В небо о былом.
     Какой он клен?
     Он просто столб позорный -
     На нем бы вешать
     Иль отдать на слом.
     И первого
     Меня повесить нужно,
     Скрестив мне руки за спиной:
     За то, что песней
     Хриплой и недужной
     Мешал я спать
     Стране родной.
     Я не люблю
     Распевы петуха
     И говорю,
     Что если был бы в силе,
     То всем бы петухам
     Я выдрал потроха,
     Чтобы они
     Ночьми не голосили.
     Но я забыл,
     Что сам я петухом
     Орал вовсю
     Перед рассветом края,
     Отцовские заветы попирая,
     Волнуясь сердцем
     И стихом.
     Визжит метель,
     Как будто бы кабан,
     Которого зарезать собрались.
     Холодный,
     Ледяной туман,
     Не разберешь,
     Где даль,
     Где близь...
     Луну, наверное,
     Собаки съели -
     Ее давно
     На небе не видать.
     Выдергивая нитку из кудели,
     С веретеном
     Ведет беседу мать.
     Оглохший кот
     Внимает той беседе,
     С лежанки свесив
     Важную главу.
     Недаром говорят
     Пугливые соседи,
     Что он похож
     На черную сову.
     Глаза смежаются.
     И как я их прищурю,
     То вижу въявь
     Из сказочной поры:
     Кот лапой мне
     Показывает дулю,
     А мать - как ведьма
     С киевской горы.
     Не знаю, болен я
     Или не болен,
     Но только мысли
     Бродят невпопад.
     В ушах могильный
     Стук лопат
     С рыданьем дальних
     Колоколен.
     Себя усопшего
     В гробу я вижу
     Под аллилуйные
     Стенания дьячка.
     Я веки мертвому себе
     Спускаю ниже,
     Кладя на них
     Два медных пятачка.
     На эти деньги,
     С мертвых глаз,
     Могильщику теплее станет, -
     Меня зарыв,
     Он тот же час
     Себя сивухой остаканит.
     И скажет громко:
     "Вот чудак!
     Он в жизни
     Буйствовал немало...
     Но одолеть не мог никак
     Пяти страниц
     Из "Капитала".
     <1924>