Смешно

    Смешно
     Это, товарищи, происходило недавно. На одном славном хлебозаводе.
     Пострадавшим героем дня является товарищ Григорьев. Один из его приятелей довольно курьёзно подшутил над ним – поковырнул его в чан с хлебной опарой. Смехота, ей-богу.
     Этот Григорьев, чудак такой, остановился, знаете, около самого чана. И стоит. Про что-то серьёзно думает. Может, про членский взнос.
     А его приятель возьми и пихни его в тесто.
     Что было!
     Григорьев, значит, орёт, чертыхается. А тесто жидкое. Сами понимаете. Хлеб у нас зачастую жидкий – кушать неохота. А то вдруг тесто. Совершенно, то есть, жидкое. В рот набегает. Нос закладывает. Уши залепляет.
     Пострадавший товарищ, конечно, орёт, руками за чан цепляется, хочет, одним словом, вылезти.
     Тут, конечно, подоспели другие, более сознательные хлебопеки. Вытащили своего товарища.
     А он стоит грустный. И видеть не может – глаза тестом залеплены. И аппетита никакого нету – нажрался опары.
     Некоторые хлебопеки начали, конечно, говорить: дескать, нехорошо после этого случая это тесто запекать и вообще хлеб из него делать. Потому всё-таки противно. Всё-таки в нём человек с ногами некоторое время находился. И хотя он член союза и Максим Горький тоже был одно время хлебопеком и всё такое, но некультурно. Всё-таки не изюм. Сапоги там. Нос. Усы. И так далее.
     Другие говорят:
     - Ежели, для примеру, сапоги не остались в опаре, то запекать можно.
     Пострадавший говорит:
     - Сапоги, кажись, тут.
     Взяли тогда тесто и запекли.
     Теперича “Ленинградская правда” пишет: дескать, в связи с этим троих под суд отдали. Одного за то, что человека в тесто поковырнул. А двоих – за то, что велели печь из этой опары.
     Одного-то за дело. А двоих как будто зря. Хлеб, говорят, был довольно аппетитный. Прямо не узнаешь, что человек в нём купался.