Что останется в "обломовщине", если из неё выбросить лень?

обаяние, ум, образованность, философичность, доброта, чувственность, порядочность. -------------------------- Агафья Матвеевна мало прежде видела таких людей, как Обломов. …Илья Ильич … не глядит на всякого так, как будто просит оседлать его и поехать, а глядит он на всех и на все так смело и свободно, как будто требует покорности себе.… Он барин, он сияет, блещет! Притом он так добр: как мягко он ходит, делает движения, дотронется до руки – как бархат, а тронет бывало рукой муж, как ударит! И глядит он и говорит так же мягко, с такой добротой… Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни, в которой, точно в диораме, только менялись обычные фазисы дня и ночи и времен года; других перемен, особенно крупных случайностей, возмущающих со дна жизни весь осадок, часто горький и мутный, не бывало…. Потом он взглянет на окружающее его, вкусит временных благ и успокоится, задумчиво глядя, как тихо и покойно утопает в пожаре зари вечернее солнце, наконец решит, что жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия. С летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу.

Сомнение!

аа.. . выбросить-то не получица! он ее, лень эту, спецом взрастил и взлелеял :) тока так. . тока с ней -мона стать настоящим Обломовым! патамушта вот эти качества, что Гликерия перечислила, оч. трудно иметь совершенными будучи активным чел-ком ;) есть возражения? (захват справа предпочтительней. у мну хондроз слева) ) (да. и извинияюсь, если повторилась. ниасилила сию страницу, каюсь.)

Пожалуй, важно было бы научить читателя воспринимать роман самостоятельно, не через призму школьного преподавания, основанного на статье Добролюбова, да на высказываниях Ленина. В частности, попытка переосмыслить идеи романа была сделана Никитой Михалковым в его экранизации (не идеал, но всё-таки; по мне, гораздо лучше был бы Калягин вместо Табакова) . Не смешивать с грязью Обломова. Не идеализировать деятельную Ольгу с её наивными настойчивыми попытками «исправить» героя (хороший урок всяческим исправителям и хороший урок молодым девушкам, в частности) . Тем более не идеализировать Штольца, на что в романе уж совсем мало оснований. Вообще не воспринимать художественное произведение, как воплощение и иллюстрацию идей и идеологий. Гончарову это никак не подходит. Это всё добролюбовщина, писаревщина и прочий вульгарный социологизм.

Так потому и сложное, что Гончаров сам не знает, как лучше. Как во всяком настоящем произведении искусства, нет здесь положительных и отрицательных. Гончаров - уж точно не "западник", все его симпатии на стороне Обломова, но - загнется Россия без штольцев. Крыльца починить некому, письмо написать некогда, жениться стремно, зато очень душевные. Что касается Ионыча и Астрова, то ведь оба - погибшие души. Просто по-разному погибшие. Противопоставлять или нет православную этику протестантской, какую ставить выше - можно, конечно, на соловецких монахов кивать, или еще на какие-нибудь отдельные удачные хозяйства. Но вряд ли кто будет всерьез отрицать, что русские с 18-го (примерно) века смотрели на западный образ жизни с некоторой завистью. И сколько ни говори хулы на этот образ жизни - и жажда наживы там, и люди неискренние, прижимистые, и все по расписанию, а всеж-таки в глубине-то души всякому хочется, чтобы крыльцо не разваливалось, и улицы чтоб не загажены были, дороги, там, медицина, законы чтоб соблюдались.. . Вот двести лет проспорили, третья сотня пошла, а воз и ныне там. А штольцы - нет, штольцы нам не указ, мы душевные. Через это, правда, и сами несчастные, и близких несчастными делаем. Но ведь несчастным быть - иной раз тоже уютно. Уютнее, чем работать, "как бездушная машина". Гончаров и высказал две эти точки зрения, мы и спорим. И в этом тоже есть, согласитесь, что-то обломовское, правда?

...будет обсуждение...:) ) Ох, Elpida, самое больное своим вопросом зацепили… так давно роман я читала, но сидит у меня этот Обломов как заноза и ноет, и ноет… разве ж можно в рамках Проекта на такой вопрос ответ дать? Во-первых, ничего из характера выбросить нельзя. Даже из литературного. Иначе он просто утратит свою целостность. Во-вторых, собственно, не лень, на мой взгляд, является главной чертой этого персонажа. Хотя она имеет место быть. Это скорее отсутствие воли. Воли в смысле силы желания. Вообще желания как такового. Наличие воли у человека - признак харизмы или очень сильной энергетики. Французы это так резюмируют - vouloir – c’est pouvoir, «хотеть – значит мочь» , т. е. вербализируют идею материальности мысли и желания. Отсутствие желания – это… да-да… это импотенция… ну, не в медицинском смысле, разумеется, а в философском: ) Неспособность к созиданию, если хотите, в конечном счете. Неумение и, главное, нежелание противостоять энтропии, что равносильно ее приумножению. Обломова принято почитать за квинтессенцию российского менталитета. И, как ни странно, в этом есть резон. Талант Гончарова безошибочно угадал тенденцию, которая наметилась в XIX (а, может быть, и раньше – здесь не мне судить) и резко обострилась в XX в. в связи с известными событиями, случившимися в стране в 1917г. А, может, потому и случившимися… Что за тенденция? Наверное, по Гумилеву – падение уровня пассионарности. Естественно-исторический процесс. Что есть безошибочный признак вырождения нации. Революция всего лишь его «проявила» . 70 лет развитого социализма развили. Перестройка закрепила как доминантный. Об этом хорошо у Улицкой – в «Казусе Кукоцкого» . Тотальное торжество серости, посредственности и бездарности – «детище» Обломовщины. И хоть выбрасывай из нее лень, хоть нет, но отдаленный результат «развития национального характера» во времени еще более неприглядный – хаос и разруха, беспорядок и вседозволенность, грязь и мразь, мат как единственный способ выражения того, что когда-то было мыслью. Потому что гораздо комфортнее сидеть, чем, лежать, а еще лучше лежать, чем сидеть. И ничего не делать значительно проще, чем что-либо делать.. . А уж замечательных "принципов", оправдывающих подобные безделье и бездеятельность хоть пруд пруди. Ведь если ты просто ничего не делаешь, то ты лентяй, а ежели из принципа - то вроде бы борец "за идею". А ведь, как в уму, так и в дому. Перечитайте описания ужасающего запустения усадьбы главного героя! Клопы и блохи, паутина, пыль… засаленный халат, дырявые тапочки и случка с ближайшей под рукою бабой… лениво далеко ходить за удовлетворением естественной мужской потребности… И посмотрите, что вокруг в стране… один в один… А посему нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, как говорил любимый классик.:) ) Elpida, я прошу прощения – для литературоведческого анализа мне надо перечитать всю книгу… (что я и сделаю с огромным удовольствием, но на досуге:) ) А это – так, лишь стойкое послевкусие, оставшееся еще с университетских лет… P.S. Традиционное для России деление на «западников» и «славянофилов» … Я – 100% «западник»:))) ) Уж как-то так сложилось :) Да, если задела чьи-то патриотические чувства – то прошу прощения, такой цели себе не ставила. Просто сказала так, как вижу. Очень субъективно. Без претензий на звание "истины в последней инстанции".:)) и с удовольствием послушала бы оппонентов:) )

Очень много у нас написано и наговорено об обломовщине. Здесь следовало бы прислушаться к мнению Достоевского. Он называл Обломова не русским, а «петербургским» типом. Что он имел в виду? Дело в том, что до начала петербургского периода русской истории все дворянское сословие поголовно было обязано служить. Профессия у дворян была такая — Родину защищать. О диване и халате и помыслить никто не мог. По вызову в случае военной опасности (а она существовала постоянно) дворяне были обязаны являться ко двору «конно-оружно-людно» . В сущности, русский дворянин всю жизнь проводил или в походе, или на гражданской службе. И лишь в 1762 году, когда вышел указ о вольности дворянства, ему было разрешено не служить, а заниматься хозяйством в своих поместьях или проживать в Москве, Питере, Париже — где душа пожелает. При том условии, чтобы крестьянин продолжал пахать. Вот тогда и появился тип Обломовых. И вот почему Достоевский назвал этот тип петербургским. Обо всем этом следовало бы рассказывать учащимся в школе на уроках литературы, не ограничиваясь статьей Добролюбова. Нашим либералам никак не надоест превозносить протестантскую трудовую этику — якобы это она создала нынешнее благополучие Запада. При этом молчаливо подразумевается, а иногда и прямо говорится, что православие не имеет никакой трудовой этики (либералы по давней своей традиции враждебно относятся к русской церкви) . Хорошо поставленные монастырские хозяйства, способные выращивать виноград на Соловках, доказывают обратное. Но православная трудовая этика действительно отличается от протестантской. Православие различает две разновидности труда: труд омертвляющий, направленный на достижение эгоистических целей, подчиненный духу стяжательства и сребролюбия, и труд животворящий, несущий благо всем. Это нашло отражение в русской литературе. Чехов, например, создал два образа, диаметрально противоположные друг другу: доктора Ионыча и доктора Астрова. Оба работают, не покладая рук, но первый — погибшая душа, тогда как второй вызывает самую горячую симпатию. В повести Гоголя «Портрет» обрисованы два типа художников. Оба не выпускают из рук кисти, но один — модный живописец, погубивший свой талант ради денег и славы, а второй — подвижник, для которого служение искусству неотделимо от служения Богу. Так что, с русской точки зрения, труд труду — рознь. Потому и Штольц в романе Гончарова хотя и противостоит Обломову, но отнюдь не воспринимается в качестве положительного героя. Такие «трудяги» , как Лопахин или профессор Серебряков, с его укоризненным: «Работать, работать надо» , тоже не вызывают особых симпатий.