Краткое содержание книги; Ужас школьного подвала Том Б. Стоун 25б срочно надо!!

Учительница была мертва. Ее толстые ноги в странных полосатых чулках высовывались из-под стола. Носки больших черных туфель торчали вверх, к потолку. Бентли вытянул вперед шею. Он не верил своим глазам. И все случилось из-за него. Это он напугал учительницу до смерти. Вскрикнув, Бентли проснулся. — Эй, Бент! Что с тобой? В спальне зажегся верхний свет. Бент зажмурился. В дверях стоял отец. Он был явно недоволен. — Это что, твоя очередная шутка? — спросил мистер Джест. Сочувствия на его лице не было. Тревоги тоже. Было одно только раздражение. — Нет. Мне приснился плохой сон, — сказал Бентли. Отец скептически поднял бровь. — Очень жаль. А теперь ложись и спи. И сделай одолжение, будь добр, постарайся обойтись без сновидений. Щелк — свет погас. Бах — закрылась дверь. Плюх — Бент откинулся на подушку. Разве он виноват, что ему все время снится один и тот же сон? Да, виноват. Ведь это из-за его розыгрыша все произошло. Но разве могло ему тогда прийти в голову, что учительница окажется такой… чувствительной! Все ожидали, что после этого злосчастного случая Бент изменится. И на какое-то время он и правда притих. Но жизнь в школе Грейвьярд — у кладбища — была бы слишком тяжелой без развлечений, изощренных шуток и рискованных выходок. И он мало-помалу вернулся к своим старым привычкам. Сначала это была всего лишь невинная шутка, испытанная уже много раз, — резиновый таракан, подсунутый в чью-то тарелку. Он не мог поверить, что кто-то снова купится на это. Крик ужаса, который издала безупречная до тошноты Полли Хэнна, и смех остальных его одноклассников был так приятен. На следующий день Бент подсунул кому-то точь-в-точь как настоящую пластиковую блевотину. И это опять сработало. Он вновь был в игре, отвоевывал назад свою территорию — Несносный Бент, Бент-хохмач, Бент-король-всех-приколов вернулся. И не просто вернулся, в своих выходках он превзошел самого себя. Ну и пусть ему никто не верит. Ну и пусть даже от родителей он не видит сочувствия, когда его мучают ночные кошмары. Все равно игра стоит свеч. В школе Грейвьярд можно только так — или смейся, или ложись и помирай. А Бент-хохмач пока что не умер. Он повернулся в кровати, ткнул кулаком подушку. Кошмар, кошмар, уходи, убирайся… Да, игра стоила бы свеч, если бы не эти кошмары. «Буду думать о другом», — решил он. И тут вдруг вспомнил, что на следующий день в школе должна появиться новая учительница. А новая учительница — это новая жертва, которая еще незнакома с шутками Бента. Она не будет всякий раз привычно подозревать его, когда что-то произойдет. Эта мысль подняла ему настроение. И он заснул, замышляя дерзкие каверзы, чтобы напугать учительницу. Обычный кошмар в эту ночь больше не приснился. И новый кошмар тоже не приснился. Кошмары отпустили его. И он вообще ничего не видел во сне. И ничто не подсказало ему, что жизнь в школе Грейвьярд скоро примет еще более зловещий оборот, войдя в зону далеко не шуточную. И выражение «умереть от смеха» приобретет новый смысл. Школа Гроув-Хилл стояла на отшибе, на самом краю городка Гроув-Хилл. На отшибе, потому что рядом не было ничего, кроме старого кладбища на холме за школой. Оно-то и дало школе ее прозвище: Грейвьярд — у кладбища. Кладбище также было причиной всех странных и страшных событий, которые стали неотъемлемой частью повседневной жизни несчастных учеников. Взрослые этого, казалось, не замечали. Они считали, что существуют логические объяснения прогулок привидений в мужском туалете, таинственных исчезновений учителей и пугающего поведения доктора Мортхаус, директрисы школы. — Ерунда, — говорили родители своим детям-первоклассникам. — Доктор Мортхаус вовсе не людоедка. И металлических клыков у нее нет. И ко второму классу большинству учеников уже удавалось научиться сдерживать слезы, когда доктор Мортхаус улыбалась им. А к третьему классу они уже настолько привыкали к блеску металла в ее улыбке, что почти не замечали его. К тому же им и без того было о чем подумать. Например, как выбраться из школы Грейвьярд живыми. И все же при свете дня школа казалась вполне обычной: фасад с колоннами, истертые каменные ступени, обычные окна и двери. Рядом площадка для игр, стоянка для учительских машин и еще специальная площадка, где утром автобус высаживал ребят, а в конце дня забирал их. Так что, возможно, не было ничего удивительного в том, что на лице учительницы, поднимавшейся по школьным ступенькам в это яркое солнечное утро, сияла такая же яркая солнечная улыбка.