Отрывок из художественного произведения с историзмами и архаизмами (6 предложений)

К фонетическим архаизмам относятся и слова, сохранившие звук [е] перед твердым согласным, в то время как в их современных вариантах здесь звучит [о] (пишется ё) — раскаленный (сравните: раска­лённый) , просвещенный (просвещённый) , обрек (обрёк Помните, как артистка Мария Миронова в одной из своих юморесок «споты­калась» на строчке из стихотворения Пушкина: Как ныне сбирается вещий Олег Отмстить неразумным хозарам, Их селы и нивы за буйный набег Обрек он мечам и пожарам.. . Здесь, конечно, следовало прочитать [е] , потому что автор созна­тельно использовал этот фонетический архаизм как средство стилизации. Подобные трудности могут возникнуть и при чтении прилагательных и причастий на -енный в текстах писателей XIX века. Чтобы не ошибаться, надо помнить, что поэты обычно предпочитали ста­ринные варианты, которые придавали речи возвышенное звучание. Например, в «Воспоминаниях в Царском Селе» А. С. Пушкина: Страшись, о рать иноплеменных. России двинулись сыны; Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных, Сердца их мщеньем зажжены. При этом нередко рифма подсказывает правильное чтение удар­ного [е] , как, например, в таком отрывке из этого же произведения: О скальд России вдохновенный, Воспевший ратных грозный строй, В кругу товарищей, с душой воспламененной, Греми на арфе золотой! Ведь нельзя же сказать «вдохновённый» , а поэтому мы читаем воспламененный, а не «воспламенённый» Но есть и такая разновид­ность архаизмов, о которых следует говорить особо. Начнем с про­стого примера. Вы помните строчки из «Евгения Онегина» : Мечтой, то грустной, то прелестной, его встревожен поздний сон! Не кажется ли вам странным выделенное словосочетание? Ведь современный автор никогда не соединит слова грустный и мечта, потому что мечта вдохновляет, радует, вселяет веру.. .Однако во вре­мена А. С. Пушкина такое сочетание было возможно. Кроме того, мы находим у нашего любимого поэта еще более удивительные оп­ределения к слову мечта. Вспомните, в «Полтаве» : ...Быть может (какая страшная мечта) , моим отцом я проклята. В чем же дело? Очевидно, для А. С. Пушкина слово мечта означало не «предмет желаний, стремлений» , как в современном языке, а нечто иное — «создание воображения, видение, мысль» . Это давало право поэту писать, например, в «Цыганах» : ...Я видел страшные мечты!