Пересказ "школа" Гайдар

оставкаleboutique.comАдрес и телефон Рекомендуем также БиографииКритикаКраткое содержаниеВсе статьи «Школа» Аркадия Гайдара сегодня известна всем, как «Разгром» Фадеева, как «Чапаев» Фурманова и «Как закалялась, сталь» Островского. Называлась же она раньше иначе. Работать над ней писатель начал в Архангельске, в 1929 году, когда он был уже известен юному читателю как автор «Р. В. С». Свою новую повесть Гайдар читал товарищам под названием «Маузер», но сказал, что, возможно, изменит его. А ведь мог он назвать историю Бориса Горикова и так: маузер, который отец прислал ему в подарок с фронта, послужил причиной бегства героя из города. У автора, Аркадия Голикова, юность прошла в том же «тихом, в садах» Арзамасе, и револьвер у него был. Из дневника мы узнаем, что он стрелял в цель: «Один голубь подстрелен, 2 ранены (улетели)». А повесть получила другое название. Почему? Да, наверное, потому, что Гайдар (в переводе с тюркского —> всадник, скачущий впереди) писал свою вещь не о приключениях мальчишки, подобных «Макару-следопыту», невероятные подвиги которого решали исход целых сражений. Он писал о судьбе тех мальчишек-подростков, которые, как и автор, боролись за Советскую власть. «Меня ранили ножом в грудь на перекрестке,— записал в дневнике ученик Арзамасского реального училища Аркадий Голиков,— был в Совете». Вероятно, потому, что судьба его не была исключительной, что это была судьба многих, автор и назвал повесть, когда она печаталась в «Роман-газете для ребят» (было такое специальное издание для детей, на простой газетной бумаге, с мелким шрифтом), «Обыкновенная история». А перед произведением Гайдар поместил свою первую автобиографию и в ней рассказал о тех фактах собственной юности, которые угадываются в повести. И с удивительной скромностью и предельной точностью он обозначил это в словах: «Когда меня спрашивают, как это могло случиться, что я был таким молодым командиром, я отвечаю: это не биография у меня необыкновенная, а время было необыкновенное. Это просто обыкновенная «биография в необыкновенное время». В том, что перед читателем автобиографическое произведение, убедиться нетрудно. Город, училище, нелюбовь к чистописанию и французскому, даже фамилия учителя сохранена — Галка. Но как изменился образ человека с этой фамилией! В повести — это большевик, настоящий революционер, открывающий глаза Борису,— образ, занимающий важнейшее место в этом процессе, который точно назван «очисткой картофеля под острым ножом от шелухи, которой до сих пор была забита моя голова». То, что в «Обыкновенной биографии в необыкновенное время» выражено в словах: «И кто такие -большевики, мне становилось все понятней и понятней, особенно «после того, как побывал я с ними в бараках у беженцев, в лазаретах, в деревнях и у деповских рабочих»,— в повести разворачивается в художественно убедительных картинах как процесс политического мужания героя. Много еще испытаний должен пройти Борис Гори-ков, прежде чем командир «Особого отряда революционного пролетариата», бывший сапожник, большевик Шебалов скажет: «Парень он не испорченный, с него еще всякое смыть можно... Мы с тобой сапоги стоптанные, гвоздями подбитые, а он как заготовка: на какую колодку натянешь, такая и будет». Так из живых конкретных фактов, как это всегда и бывает у настоящих больших художников, вырастает не просто автобиографическая повесть, а художественное произведение о становлении человека, о воспитании борца. А образ Бориса Горикова, в чем-то близкого автору, становится типическим. И это уже нужно назвать иначе, более емко. Отдельное издание в 1930 году и вышло под названием, которое сегодня кажется нам единственно возможным и единственно правильным,— «Школа». Интересно, что в дневнике за 1918 год рядом со словами: шар, треугольник, извержение, альтруизм, значение которых уточняется, Аркадий Голиков выписывает и слово «школа». Юный читатель получил книгу, в которой, как «пишет исследователь творчества Гайдара Вера Васильевна Смирнова: «Как у Горького в «Моих университетах» та же мысль: лучшая школа жизни для человека — сама жизнь, школа жизни, в которой человек получает «высшее образование», обучается главному — умению жить». Человек большого мужества и несгибаемой воли, избравший себе столь гордый литературный псевдоним, он знал и трудности борьбы, и горечь поражений, и радость побед. И после того как в 1924 году медицинская комиссия признала его непригодным к прохождению дальнейшей службы в армии, Гайдар не сложил оружия, теперь он полюбил «остро отточенную шашку, выкованную из гибкой стали и чеканной строки». А вообще он не любил красивых слов и ложной романтики, потому что выше всего ценил суровую правду жизни, школы жизни, и после «Р. В. С.» уже никогда не изменял своему юному читателю, открывая перед ним мир одновременно героический и наивный, лукавый и чистый, мир чудесной поэзии детства, память о котором не должна исчезнуть никогда. Для этого человек должен много знать, и душа его должна быть закаленной.