Помогите, пожалуйста Анализ пейзажа в романе Шолохова "Тихий Дон"

артины природы, не теряя своей значимости, позволили автору передать чувства и настроения людей, эмоционально дополнить и описываемые в романе событияПрирода и люди в романе Шолохова "Тихий Дон" находятся в сложном взаимодействии. Картины природы небезразличны к событиями человеческой жизни. В эпических параллелях «Тихого Дона» Шолохов часто применяет прием предварения событий: описания природы создают определенную эмоциональную атмосферу, готовят читателя к восприятию, показывают, в каком направлении будут развиваться эти события, к каким последствиям они приведут.      Перед описанием начала мировой войны писатель дает развернутую картину природы, в которой, по народным приметам, много недоброго, предвещающего смерть, тяжелые утраты.      Стояло очень сухое лето. Мелел Дон: «На отводе горели сухостойные бурьяны, и сладкая марь невидимым пологом висела над Обдоньем. Ночами сгущались за Доном тучи… По ночам на колокольне ревел сыч. Страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетал на кладбище…».      Приметы недоброго создают предчувствие общенародных бед. Вслед за этим одну за другой Шолохов дает сцены, которые показывают, что народ не хотел войны, рассматривал ее как величайшее бедствие. Картина природы помогала понять отношение к войне не отдельного человека, а многих. В этом обобщении чувства, нестроений – одна из важнейших особенностей романа.      В описании гражданской войны изображение природы особенно значительно. Взаимосвязь людей и природы раскрывается здесь в сложном единстве. Картины природы приобретают глубокий, обобщающий смысл.      В первых частях «Тихого Дона» параллели между чувствами людей и пейзажем очень явны. Для того, чтобы выразить всю тяжесть народных испытаний, Шолохов «смешивал» картины природы с образами войны: «На месяц бинтом легло облако»; "Ветер безжалостно сорвал с месяца хлопчатый бинт тучи». Луна сравнивается с рубленой раной: «Над местечком в выси – рубленой раной желтый развал молодого месяца».      Кровь, жертвы, тяжелые бои получали образное воплощение в развернутых пейзажных картинах: «Там, где шли бои, хмурое лицо земли оспой взрыли снаряды; ржавели в ней, тоскуя по человеческой крови, осколки чугуна стали…К исходу клонился август. В садах желтел лист, от черенка поливался предсмертным багрянцем, и издали похоже было, что деревья – в рваных ранах и кровоточат, умирая». Этими жуткими сравнениями автор передает кровавую тяжесть войны.      В третьем томе после картины разгрома Красновского фронта следует рассказ, сходный с описанием примет недоброго накануне войны. Одни казаки бросали фронт, возвращались домой и ожидали прихода в хутора и станицы Красной армии, другие отступали с белогвардейскими частями, покидали родные курени.      Многое довелось испытать казакам, поднявшим оружие против Советской России. В будущем их ожидали еще большие трудности. Впереди было Верхнедонское восстание в тылу Красной Армии, участие в походе на Москву, страшный разгром, позорное отступление с деникинскими войсками к Новочеркасску. И вот, словно предваряя будущее, Шолохов создает напряженную, грозную и тревожную картину: «Полегли хутора глухой целинной степью. Будто вымерло все Обддонье… И стало так, словно покрыла Обдонье туча густым, непросветно-черным крылом, распростерлась немо и страшно и вот-вот пригнет к земле тополя, полыхнет сухим, трескучим раскатом грома и пойдет крушить и корежить белый лес за Доном…»     Короткие, обрывающиеся фразы вводного описания вызывают тревогу, недоброе предчувствие. Эту тревогу, напряженное ожидание Шолохов доводит до предельной остроты картиной вот-вот готовой разразиться грозы.      После следующих одна за другой зловещих примет (томился скот, выли собаки, перекликались не вовремя петухи) рождается заключительный образ природы. Шолохов вновь идет от реальной картины к символическому образу. Мороз к заре прихватил ледком мокрые ветви деревьев: «Ветром сталкивало их, и они звенели, как стальные стремена. Будто конная невидимая рать шла левобережьем Дона, темным лесом…». Да, именно так должны были чувствовать, слышать напуганные тревогой и ожиданием казачьи хутора и станицы. Только им мог почудиться в звоне замороженного леса шум идущей конной рати.