Сочинитель и разбойник о чем меня заставила задуматься притча Сочинитель и Разбойник плиз плиз плиз

В жилище мрачное теней             На суд предстали пред судей             В один и тот же час: Грабитель         (Он по большим дорогам разбивал,             И в петлю, наконец, попал); Другой был славою покрытый Сочинитель: Он тонкий разливал в своих твореньях яд, Вселял безверие, укоренял разврат,             Был, как Сирена, сладкогласен,             И, как Сирена, был опасен.             В аду обряд судебный скор;             Нет проволочек бесполезных:             В минуту сделан приговор.             На страшных двух цепях железных Повешены больших чугунных два котла:             В них виноватых рассадили, Дров под Разбойника большой костер взвалили;             Сама Мегера их зажгла         И развела такой ужасный пламень,         Что трескаться стал в сводах адских камень. Суд к Сочинителю, казалось, был не строг;         Под ним сперва чуть тлелся огонек; Но там, чем далее, тем боле разгорался. Вот веки протекли, огонь не унимался. Уж под Разбойником давно костер погас: Под Сочинителем он злей с часу́ на час.                 Не видя облегченья, Писатель, наконец, кричит среди мученья, Что справедливости в богах нимало нет;             Что славой он наполнил свет         И ежели писал немножко вольно,         То слишком уж за то наказан больно; Что он не думал быть Разбойника грешней.         Тут перед ним, во всей красе своей,         С шипящими между волос змеями,             С кровавыми в руках бичами, Из адских трех сестер явилася одна.             «Несчастный!» говорит она:         «Ты ль Провидению пеняешь?         И ты ль с Разбойником себя равняешь?             Перед твоей ничто его вина.             По лютости своей и злости,                     Он вреден был,                     Пока лишь жил; А ты… уже твои давно истлели кости,             А солнце разу не взойдет, Чтоб новых от тебя не осветило бед. Твоих творений яд не только не слабеет, Но, разливаяся, век-от-веку лютеет. Смотри (тут свет ему узреть она дала),             Смотри на злые все дела И на несчастия, которых ты виною!             Вон дети, стыд своих семей,—         Отчаянье отцов и матерей: Кем ум и сердце в них отравлены?— тобою.         Кто, осмеяв, как детские мечты,             Супружество, начальства, власти, Им причитал в вину людские все напасти И связи общества рвался расторгнуть?— ты. Не ты ли величал безверье просвещеньем? Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облек                 И страсти и порок?         И вон опоена твоим ученьем,                 Там целая страна                         Полна             Убийствами и грабежами,             Раздорами и мятежами И до погибели доведена тобой! В ней каждой капли слез и крови — ты виной. И смел ты на богов хулой вооружиться?             А сколько впредь еще родится             От книг твоих на свете зол! Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!»             Сказала гневная Мегера —         И крышкою захлопнула котел.