За что Сальере ненавидет Моцарта???

За гениальность молодого Моцарта, за легкость ,с которой он пишет музыку, за популярность его произведений.

Моцарта решительно отрицали возможность этого преступления, вопрос до сих пор все же остается не решенным окончательно. Пушкин считал факт отравления Моцарта его другом Сальери установленным и психологически вполне вероятным. В заметке о Сальери (1833) (см. т. 6) Пушкин пишет: «В первое представление «Дон-Жуана», в то время когда весь театр, полный изумленных знатоков, безмолвно упивался гармонией Моцарта, раздался свист — все обратились с негодованием, и знаменитый Салиери вышел из залы — в бешенстве, снедаемый завистью... Некоторые немецкие журналы говорили, что на одре смерти признался он будто бы в ужасном преступлении — в отравлении великого Моцарта. Завистник, который мог освистать «Дон-Жуана», мог отравить его творца». Сальери, учитель Бетховена и Шуберта, был хорошо известен во времена Пушкина как выдающийся композитор. Он славился своей принципиальностью в вопросах искусства. Познакомившись с произведениями оперного реформатора Глюка, стремившегося превратить опору из блестящего концерта в костюмах и декорациях в подлинную драму и музыку ее из собрания виртуозных эффектов, дающих возможность певцам щегольнуть красотой и техникой голоса 1) , — в художественное выражение глубоких и серьезных чувств и переживаний, — молодой Сальери решительно изменил свою старую манеру и сделался последователем оперной реформы Глюка. Он дружил с Бомарше, автором либретто его оперы «Тарар». Бомарше в печати выражал восхищение серьезным, ответственным отношением Сальери к своей задаче оперного композитора: «...он имел благородство, — писал Бомарше, — отказаться от множества музыкальных красот, которыми сверкала его опера, только потому, что они удлиняли пьесу и замедляли действие...» Пушкин рисует зависть, как страсть, охватившую человека, который привык ко всеобщему уважению и сам считает себя благородным. Нет! никогда я зависти не знал... Кто скажет, чтоб Сальери гордый был Когда-нибудь завистником презренным? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Никто! А ныне — сам скажу — я ныне завистник...