Курсовая работа: Фантазии глубокого проникновения

Гул.

Вол.

Мул.

...

Де-вы

Ган-га!

Древо

Манго! [14]

Поскольку мы говорили исключительно о мужском восприятии коитуса, стоит, наверно, просто воздержаться от каких-либо комментариев. Но в любом случае, для нас чрезвычайно значимо, что вне зависимости от обуславливающей причины, аналогичный (по частоте) ритм обеспечивается аналогичным техническим приемом.

Все приведенные отрывки - примеры чрезвычайно изощренного, элитарного жанра. Но у общечеловеческого оргазмического ритма есть, разумеется, и истинно народный поэтический аналог. Известно, что дети (за редким исключением) стихов не пишут и не читают. Они их слушают или декламируют - с разной степенью насилия над собой. Но есть жанр поэзии, который дети проговаривают чаще всего, совершенно спонтанно и без всякого принуждения. Это известные всем детские считалки. Их радостно декламируют даже те дети, которые никогда не сталкивались с другими формами поэзии. Но считалки - классический пример ритма глубокого проникновения, где ударность каждого слога подчеркивается символически-ударным движением руки в сторону считаемого. Поскольку это устный жанр, то все, что я писал выше о знаках препинания в авторской поэзии - здесь только вопрос формы записи. Считалку можно записать с восклицательными знаками после каждого слога, можно разделить слоги дефисом или тире, а можно записывать по одному слогу в каждой строке. Но куда эффектнее толкать руку в такт ударному ритму глубокого проникновения:

А - ты, ба - ты, шли сол - да - ты ...

Действительно, ритмы особо изощренных, эксклюзивных форм элитарной поэзии, по сути, повторяют ритмы самого распространенного детского фольклора. И в этом нет ничего удивительного. Фрейд как-то писал, что длительный голод делает очень похожими совершенно разных людей. Мне кажется, людей уравнивает любое непосредственное переживание проявлений инстинктов, таких как страх, боль или тот же оргазм.

Искусство, как известно, прекрасно совмещается с психоанализом - но только не в одном человеке. За последние шесть лет я написал всего три небольших стиха, объединенных общим заглавием «Коллекция фаллических символов». Один из них называется «Меч». Названия уже говорят сами за себя. Фаллическая символика своего Меча и чужих перочинных ножичков совершенно открыта, т.е. или была ясна изначально, или осознавалась сразу же в момент написания. Соответствующий мечу набор понятий - борьба, раскрытие, проникновение, победа, триумф - тоже совершенно банальный и не заслуживает особого внимания. Но! где-то через два года после написания этой вещи я стал читать словарь Райкрофта и неожиданно открыл для себя, что «вагина» дословно переводится как «ножны». Я в ужасе перечитал «Меч». Слово «ножны» встречается там до неприличия часто, но его абсолютно очевидный вагинальный символизм был прежде совершенно скрыт от меня. Ножнам в стихотворении тоже соответствует определенный набор понятий. Попробуйте сейчас сосредоточиться именно на них:

День уходит, и трубы трубят отбой,

но иная песнь встаёт из глубин бездонных.

Я - стальной клинок, выкованный судьбой,

на меня упала тень от её ладони.

Я вершу свой путь, и воля моя крепка,

разрезаю ветер, и песня моя легка мне,

я свободен пока

не ляжет её рука

на резной эфес, украшенный чёрным камнем.

Вспыхнет солнце и выбелит сталь клинка,

я несу в себе отраженья земли и моря,

моя жизнь - как лезвие, цель моя - рассекать,

и раскрывать, и выпускать радость и горе.

Ведь глагол - лишь слово, а меч - не меньше чем меч,

отворяет меч, а глагол смиряет с потерей

той субстанции, что должна воспарять и течь