Фома Неверный (Опальные рассказы)

    Фома Крюков три года не получал от сына писем, а тут, извольте --
    получайте, Фома Петрович, из города Москвы, от родного сына пять целковых.
     "Ишь ты -- думал Фома, рассматривая полученную повестку. -- Другой бы сын, небось, три рубля отвалил бы и хватит. А тут, извольте -- пять целковых.
     При таком обороте рублишко и пропить можно".
     Фома Крюков попарился в бане, надел чистую рубаху, выпил полбутылки самогона и поехал на почту.
     "Скажи на милость, -- думал Фома дорогой, -- пять целковых! И чего только не делается на свете! Батюшки-светы! Царей нету, ничего такого нету, мужик в силе... Сын-то, может, державой правит. .. По пять рублей денег отцу отваливает... Или врут люди насчет мужиков-то? Ой, врут! Сын-то, может, в номерных в гостинице служит!"
     Фома приехал на почту, подошел к прилавку и положил извещение.
     -- Деньги, -- сказал Фома, -- деньги мне от сына дополучить.
     Кассир порылся в бумагах и положил на прилавок полчервонца.
     -- Так! -- сказал Фома. -- А письма мне сын не пишет?
     Кассир ничего не ответил и отошел от прилавка.
     "Не пишет,--подумал Фома. -- Может, после напишет. Можем ждать, если, скажем, есть деньги".
     Фома взял деньги, посмотрел на них с удивлением и вдруг стукнул ладонью по прилавку.
     -- Эй. дядя!--закричал Фома.--Каки деньги суешь-то, гляди?! .
     -- Какие деньги? -- сказал кассир. -- Новые деньги...
     -- Новые? -- переспросил Фома. -- Может, они, это самое, липовые, а? Думаешь, выпившему человеку все сунуть можно? Знаки-то где?
     Фома посмотрел на свет, повертел в руке, потом опять посмотрел.
     -- Ну?-- с удивлением сказал Фома. -- Это кто там такой есть?
     Изображен-то... Не мужик ли? Мужик. Ей-богу, мужик. Ну? Не врут, значит, люди. Мужик изображен на деньгах-то. Неужели же не врут? Неужели же мужик в такой силе?
     Фома снова подошел к прилавку.
     -- Дядя, -- сказал Фома, -- изображен-то кто? Извини за слова...
     -- Уходи, уходи!--сказал кассир.--Получил деньги и уходи к лешему...
     Где изображен-то?
     -- Да на деньгах!
     Кассир посметрел на мужика и сказал, усмехаясь:
     -- Мужик изображен. Ты, ваше величество, эаместо царя изображен. Понял?
     -- Ну?--сказал Фома. -- Мужик? А как же это я, дядя, ничего не знаю и ничего не ведаю? И землю пахаю. И все у нас пахают и не ведают.
     Кассир засмеялся. .
     -- Ей-богу, -- сказал Фома. -- Действительно, подтверждают люди: деятели, говорят, теперь крестьянские. И крестьянство в почете. А как на деле, верно ли это или врут люди -- неизвестно... Но ежели на деньгах портрет... Неужели же не врут?
     -- Ну, уходи, уходи, -- снова сказал кассир. -- Не путайся тут.
     -- Сейчас, -- сказал Фома. -- Деньги только дай спрятать, с портретом, ха... А я, дядя, имей в виду, царей этих самых и раньше не любил... Ей-богу. ..
     Фома с огорчением посмотрел на сердитого кассира и вышел.
     "Скажи пожалуйста, -- думал Фома, -- портрет выводят... Неужели же мужику царский почет?"
     Фома погнал лошадь, но у леса вдруг повернул назад и поехал в город.
     Остановился Фома у вокзала, привязал лошадь к забору и вошел в помещение.
     Было почти пусто. У дверей, положив под голову мешок, спал какой-то человек в мягкой шляпе.
     Фома купил на две копейки семечек и присел на окно, но, посидев минуту, подошел к спящему и вдруг крикнул:
     -- Эй, шляпа, слазь со скамьи! Мне сесть надо...
     Человек в шляпе раскрыл глаза, оторопело посмотрел на Фому и сел. И, зевая и сплевывая, стал свертывать папироску.
     Фома присел рядом, отодвинул мешок я стал со вкусом жевать семечки, сплевывая шелуху на пол.
     "Не врут, думал Фома. Почет, все-таки, заметный. Слушают. Раньше, может, в рожу бы влепили, а тут слушают, пугаются. Ишь ты, как все случилось, незаметно приключнлось.. . Скажи на милость. .. Не врут".
     Фома встал со скамьи и с удовольствием прошелся по залу. Потом подошел к
     кассе и заглянул в окошечко.
     -- Куда?--спросил кассир.
     -- Чего куда?
     -- Куда билет-то, дура-голова?
     -- А никуда, -- равнодушно сказал Фома, разглядывая помещение кассы.
     -- Могу я посмотреть внутре кассу, ай нет?
     -- А никуда, -- сказал кассир, -- так нечего и рыло зря пялить.
     -- Рыло?-- обиженно спросил Фома. -- Кому говоришь-то?
     -- Ишь пьяная морда!--сердито сказал кассир. -- Тоже в окно глядит. . . Чорт серый...
     Фома нагнулся к окошечку и вдруг плюнул в кассира и быстро пошел к выходу.
     Фому схватили, когда он отвязывал лошадь. Он вырывался, кричал, пытался даже укусить сторожа за щеку, но его неумолимо волокли к дежурному агенту.
     Там, слегка успокоившись, Фома пытался что-то объяснить, размахивал руками, вынимал из шапки деньги и предлагал агенту взглянуть на них.
     Но агент, ежесекундно макая перо в пузырек, писал протокол об оскорблении действием кассира при исполнении служебных обязанностей. И
     еще о том, что Фома, находясь явно в нетрезвом виде, ел в закрытом помещении семечки и плевал на пол.
     Фома поставил под протоколом крестик и, вздыхая и дергая головой, вышел из помещения.
     Отвязал лошадь, сел в телегу, достал из шапки деньги и посмотрел на них. Потом махнул рукой к сказал:
     -- Врут, черти...
     И погнал лошадь к дому.