Медик Володя
Студент медицинского института Прохоров Володя ехал домой на каникулы. Ехал, как водится, в общем вагоне, ехал славно. Сессию сдал хорошо, из деревни писали, что у них там все в порядке, все здоровы -- на душе у Володи было празднично. И под вечерок пошел он в вагон-ресторан по и, может быть, выпить граммов сто водки -- такое появилось желание. Пошел через вагоны и в одном, в купей, в коридоре, увидел землячку свою, тоже студентку, кажется, пединститута. Она была из соседней деревни, в по году они вместе ездили в райцентр сдавать экза по английскому языку и там познакомились. Володе она тогда даже понравилась. Он потом слышал, что она то прошла в институт, но в какой и в каком городе, толком не знал. Вообще как-то забыл о ней. Он было обрадовался, увидев ее у окошка, но тут же оторопел: забыл как ее звать. Остановился, отвернулся тоже к окну, чтоб она пока не уз его... Стал вспоминать имя девушки. Напрягал память, перебирая наугад разные имена, но никак не мог вспомнить. То ли Алла, то ли Оля... Что-то такое короткое, ласковое. Пока он так гадал, уткнувшись в окно, девушка оглянулась и тоже узнала его.
-- Володя?.. Ой, здравствуй!
-- Хелло! -- воскликнул Володя. И сделал вид, что очень-очень удивился, и остро почувствовал свою фальшь -- и это "хелло", и наигранное удивление. От этого вопросы дальше возникли очень нелепые: "Каким ветром? Откуда? Куда?"
-- Как?.. На каникулы.
-- А-а, ну да. Ну, и как? На сколько? -- Володя до боли ощущал свою нелепость, растерянность и суетился еще больше: почему-то страшно было замолчать и не фальши дальше. -- До сентября? Или до октября?
Девушка -- это было видно по ее глазам -- отметила, сколь изменился с недавней поры ее земляк. Но странно, что и она не сказала в простоте: "Да ты что, Володя? Я тоже еду на каникулы, как и ты", а сразу подхватила эту показ вольную манеру.
-- Не знаю, как нынче будет. А вы? Вам сказали или тоже на бум-бум едете?
Володе сделалось немного легче оттого, что девушка не осадила его с глупой трескотней, а готова даже сама поглу во имя современных раскованных отношений.
-- Нам сказали к сентябрю собраться, естественно. Но мы пронюхали, что опять повезут на картошку, поэтому многие из нас хотят обзавестись справками, что работали дома, в родимых колхозах.
-- А мы тоже!.. Мы говорим: "А можно, мы дома отра?"
-- Зачем же их спрашивать? Надо привезти справку, и все, -- Володе даже понравилось, как он стал нагловато рас, он втайне завидовал сокурсникам-горожа, особенно старшекурсникам, но сам не решался изо из себя такого же -- совестно было. Но теперь он вдруг испытал некое удовольствие в нарядной роли... чуть ли не кутилы и циника. Будь у него в кармане деньги, хоть не больше, чем на сто граммов водки и на билет в авто до своего села, он, пожалуй, ляпнул бы что-нибудь и про ресторан. Но денег было только-только.
-- А не опасно со справкой-то? -- спросила девушка. -- Могут же... это...
-- Я умоляю! Отработал -- и все. Возил навоз на поля, -- Володя с улыбкой посмотрел на девушку, но поскорей от и полез в карман за сигаретой. Не все еще шло гладко пока. Маленько было совестно.
-- Вас куда в прошлом году возили?
-- В Заозерье. Но мы там пожили неплохо... -- Володе и правда понравилось ездить с курсом на осенние работы в колхоз, и никакую он справку не собирался доставать дома.
-- А мы ездили в Красногорский район, -- тоже не без удовольствия вспомнила девушка. -- Тоже неплохо было. Хохми-или-и!..
-- А как отдыхаете дома летом? Чем занимаетесь?
-- Да чем? За ягодами ходим... -- девушка спохвати, что, пожалуй, это банально -- за ягодами. -- Вообще скучно.
-- Скооперируемся? -- навернул Володя. -- А то я тоже с тоски загибаюсь. Нас же разделяет всего... четырнадцать ки, да? Сядем на велики...
-- Давайте, -- легко согласилась девушка. -- У нас тоже молодежи нету. Подруги кое-какие остались, но... Знаете, вот были подругами, да? Потом вдруг что-то -- раз! -- и отношения портятся. Вот так, знаете, обвально.
-- Это вполне понятно, -- сказал Володя. -- Этого надо было ожидать. Это -- один к одному.
-- Но почему? -- очень притворно удивилась девушка.
-- Разошлись дороги... И разошлись, как в море кораб, -- Володя посмеялся и стряхнул пепел в алюминиевую неудобную пепельницу внизу. -- Это так же естественно, как естественно то, что у человека две ноги, две руки и од сердце, -- Володя вспомнил, что он медик.
И девушка тоже вспомнила, что он медик.
-- Ой, а трудно в медицинском, а?
Володя снисходительно посмеялся.
-- Почему? Нет, отсев, естественно, происходит... -- Володе нравилось слово "естественно". -- Нас на первом курсе повели в анатомичку, одна девушка увидела жмури и говорит: "Ах, держите меня!" И повалилась...
-- В обморок?
-- Да. Ну, естественно, это уже не врач. В фармацевты.
-- Обидно, наверно, да?
-- А у вас... стабильное положение?
-- У нас со второго курса нынче ушла одна. Но она про перевелась, у нее просто отец военный, его куда-то пе. Во Владивосток. А так нет. А у вас клуб в деревне по?
-- Кинотеатр. В прошлом году Я как-то пошел посмотреть какую-то картину, половины слов не понял -- бубнеж ка-то: бу-бу-бу... Я ушел. Хуже, что библиотеки доброй нет. У вас хорошая библиотека?
-- Да нет, тоже... Я везу кое-что с собой.
-- Ой, что, а?! -- выдал Володя показушный великий го.
-- "Путешествия Христофора Колумба". Это, знаете, дневники, письма, документы... Я же -- географичка.
-- Так. Еще?
-- Еще кое-что... Ау вас есть что-нибудь?
-- У меня кое-что специальное тоже... "Записки врача" этого... Как его, врач тоже был?..
-- Чехов?
-- Нет, но они, кажется, поддерживали приятельские отношения... Вот вылетела фамилия. А Брэдбери у вас ниче нету?
-- Нет. А вы любите читать про медиков?
-- Да нет... Любопытно бывает, если не туфта полная. А Камю ничего нет?
-- Нет, нету.
-- Ну, так как мы будем бороться со скукой? -- весело спросил Володя. -- Как вы себе это представляете? -- ему совсем хорошо стало, когда свалили этих Камю, Брэдбери...
-- Общими усилиями как-нибудь... -- тоже весело сказа девушка. Как-то вроде обещающе сказала...
Володя быстро утрачивал остатки смущения. Он вдруг увидел, что девушка перед ним милая и наивная. Неопыт. Он и сам был не бог весть какой опытный, то есть вовсе неопытный, но рядом с такой-то, совсем-то уж зеленой... Ну-у, он хоть что-то да слышал! Отважиться? Возможность эта так внезапно открылась Володе, и так он вдруг взволно, что у него резко ослабли ноги. Он уставился на девуш и долго смотрел -- так, что та даже смутилась. И от сму вдруг рассмеялась. Глядя на нее, и Володя тоже засмеялся. Да так это у них громко вышло, так самозабвен! Так искренне.
-- Вплоть до того, что... -- хохотал Володя, -- вплоть до того, что -- поставим... -- Володя и хотел уже перестать сме и не мог. -- Поставим шалаш и...
Как услышала девушка про этот шалаш, так еще больше закатилась.
-- Как Робинзоны... на этом... да?
Володя только кивнул головой -- не мог говорить от смеха.
Тут отодвинулась дверь ближнего к ним купе, и какая-то женщина крестьянского облика высунулась и попросила не:
-- Ребята, у меня ребенок спит -- потише бы...
Тотчас и в соседнем с этим купе скрежетнула дверь, и некая лысая голова зло и недовольно сказала:
-- Как в концертном зале, честное слово! Не в концерте же! -- и голова усунулась, и дверь опять нервно скрежетну и щелкнула. Даже женщина, у которой ребенок, удивлен посмотрела на эту дверь.
-- Не спится юному ковбою, -- громковато сказал Воло, перестав смеяться, но еще улыбаясь. Он тоже смотрел на сердитую дверь. И сказал еще, но потише: -- Вернее так: не спится лысому ковбою.
Девушка прихлопнула ладошкой новый взрыв смеха и бегом побежала по коридору -- прочь от опасного места. Во, польщенный, пошел за ней; чего ему не хватало для полного утверждения в новом своем качестве, так этой вот голой злой головы. Он шел и придумывал, как он сейчас еще скажет про эту голову. Может так: "Я сперва подумал, что это чье-то колено высунулось".
Девушка ушла аж в тамбур -- от греха подальше.
-- Ой, правда, мы расшумелись, -- сказала она, поправ волосы. -- Люди спят уже...
Володя закурил... Его опять охватило волнение. Его пря колыхнуло, когда она -- совсем рядом -- вскинула вверх и назад оголенные свои руки... Он успел увидеть у нее под мышкой родинку. Дым сигареты стал горьким, но он глотал и глотал его... И молчал. Потом бросил сигарету и посмот на девушку... Ему казалось, что он посмотрел смело и с улыбкой. Девушка тоже смотрела на него. И по тому, как она на него смотрела -- вопросительно, чуть удивленно, -- он понял, что он не улыбается. Но теперь уж и отступать было некуда, и Володя положил руку на ее плечо и стал робко подталкивать пальцами девушку к себе. Так как-то двусмыс подталкивал -- приглашал и не приглашал: -- можно, однако, подумать, что он влечет к себе, тогда пусть шагнет сама... Жуткий наступил момент, наверно, короткий, но Володя успел разом осознать и свою трусость, и что ему во не хочется, чтоб она шагнула. И он вовсе потерялся...
-- Что ты? -- спросила девушка серьезно.
-- Начнем? -- сказал Володя.
Девушка убрала его руку.
-- Что начнем? Ты что?
-- О боже мой! -- воскликнул Володя. -- Чего ж ты уж так испугалась-то?.. Пичужка, -- и он коротко хохотнул, торопливо похлопал девушку по плечу и сказал снисходи и серьезно: -- Иди спать, иди спать, а то поздно уже. Да? -- и ринулся в наружную дверь тамбура -- вон отсюда.
-- Завтра поедем вместе? -- спросила вдогонку девушка.
-- Да! Обязательно! -- откликнулся Володя. Он уже был в переходном этом мешке, где грохотало и качалось.
Он почти бежал по вагонам. Очень хотелось или самому выпрыгнуть из вагона, или чтоб она, эта географичка, вы бы как-нибудь из вагона, чтоб никто никогда не узнал его гнусного позора и какой он враль и молокосос.
Он пришел в свой вагон, снял ботинки, тихо, как вся мелкий гад, влез на верхнюю полку и замер. Боже ж ты мой! Так ждал этого лета, так радовался, ехал, так все про, как будет отдыхать... Тьфу! Тьфу! Тьфу! Он вдруг вспомнил, как зовут девушку -- Лариса. И еще он вспомнил, как он хохотал в купейном вагоне... Он заворочался и замы тихо. Ведь не сломал же руку или ногу, ни от поезда не отстал, ни чемодан не украли -- сам мелко напаскудил. Эта Лариса теперь расскажет всем... Они любят рассказывать -- смеются всегда! -- когда какой-нибудь валенок хотел со девушку, но ничего не вышло -- получил по ушам. Приврет еще, приврет обязательно.
Так он казнил себя на верхней полке... пока вдруг не за. Как-то заснул и заснул -- страдал, страдал и заснул.
А проснулся, когда уж поезд стоял на родной станции -- дальше он никуда не шел. За окном был ясный день; на перроне громко разговаривали, смеялись, вскрикивали ра... Встречали, торопились к автобусам.
Володя моментально собрался... И вдруг вспомнил вче... И так и сел. Но надо было выходить: по вагону шел проводник и поторапливал замешкавшихся пассажиров.
Володя вышел на перрон. Огляделся... И прошмыгнул в вокзал. Сел там в уголок на чемодан и стал ждать. Эта Лари уедет, наверно, одним из первых автобусов, она девка шустрая. А они потом еще будут, автобусы-то, много. И все почти идут через его село. Черт с ней, с этой Ларисой!.. Мо, расскажет, а может, и не расскажет. Зато он все равно дома. И уж не так было больно, как вчера вечером. Ну, что же уж тут такого?.. Стыдно только. Ну, может, пройдет как-нибудь, Володя выглянул в окно на привокзальную площадь... И сразу увидел Ларису: она стояла поодаль от ав -- высматривала Володю среди людей, идущих с перрона. Володя сел опять на чемодан. Вот же противная девка, стоит, ждет! Ничего, подождешь-подождешь и уедешь -- домой-то охота. Но ведь какая настырная -- стоит, ждет!