Сочинение Странствие в поисках Красоты по стихотворениям Шарля Бодлера

Тип занятия: литературный суд.

Ход занятия

I. Вступительное слово учителя

Сегодня мы проведем своеобразный литературный суд. Судить мы будем сборник стихотворений Шарля Бодлера «Цветы зла».

Он был опубликован в 1857 году. Название стало достаточно шокирующим для современников поэта. Объединение в одной фразе поэтом таких слов как «цветы» – что-то прекрасное и возвышенное, и «зло» – низкое и безобразное, стало не совсем понятным для читателя, который жил во второй половине 19 века. Книгу практически сразу окрестили как непристойную и оскорбляющую мораль общества. Бодлера даже засудили.

В то время для Франции было совершенно нормальным – суды над писателями. Судили и Флобера, и братьев Гонкуров, и Мопассана… Именно в то время в библиотеке был создал отдел, куда отправляли литературу, которую запрещали для чтения. Если в вышеперечисленных случаях суд не свершался, то Бодлеру вынесли приговор. Оставшийся тираж книги арестовали, а самого поэта и издателя вынудили заплатить штраф. Приговор официально отменили только в 1949 году. Те стихотворения, которые были исключены, были опубликованы в небольшой книге в 1866 году, ее назвали «Обломки».

Можно ли согласиться с приговором суда от 1857 года?

II. Ролевая игра «литературный суд»

Судья: Сегодня мы слушаем дело о сборнике господина Шарля Бодлера «Цветы зла». Секретарь, прочтите обвинительный акт.

Секретарь: К судебному разбирательству привлекается Шарль Бодлер за сочиненный им сборник стихотворений «Цветы зла». Господину Бодлеру вменяется в вину грубый и оскорбляющий общественную стыдливость реализм книги.

Судья: Подсудимый, признаете ли вы себя виновным?

Бодлер: Нет. О моей книге нужно судить в ее целостности, и только тогда из нее выплывет жестокий моральный урок, а не оскорбление общественной морали.

Судья: Приступим к судебному разбирательству. Обвинение, вам слово.

Прокурор: Ваша честь, господа присяжные! Мы будем говорить о человеке, который известен во всем мире. Но и врагу я не пожелал бы такой славы, а примеры только некоторых определений, которые сказаны о господине Бодлере: "богохульник", "анархист", "сумасшедший аморалист", "проповедник шоков", "злой кумир", "проклятый поэт", "циник", "Антихрист поэзии", "себеседник Дьявола". Не слишком ли много для одного человека? Господин Бодлер, именно вы воспеваете в «Цветах зла»?

Бодлер: В эту жестокую книгу я вложил все мое сердце, всю мою нежность, всю мою веру, всю мою ненависть.

Прокурор: Господа присяжные, суд над сборником господина Бодлера начался уже давно — на страницах журналов и газет. Общественный суд подтолкнул нас к тому, чтобы начать суд юридический. Вот  сколько выдержек из прессы:

• «Брюссельская газета»: «Честное перо не может вложиться даже на одну цитату»;
• Газета «Фигаро» от 12 июля 1857 года: «Говорить о господине Бодлере — означает говорить об ужасе...»;
• 5 июля 1857 года Густав Бурден написал: «Временами сомневаешься в психическом состоянии господина Бодлера... это, в большинстве случаев, монотонное и сознательное повторение одних и тех же слов и мыслей. Мерзость тут граничит с паскудством».

Адвокат: Протестую, ваша честь! Не будем, господа, забывать и высказывания противоположного содержания: «Бодлер... король поэтов, настоящий  бог» (А. Рембо).

Бодлер: Что значат опасности леса в сравнении с ежедневными шоками и конфликтами цивилизации. Невозможно пробежать любую газету за любой день, любое число, любой месяц, любой год, чтобы не найти там в любой строке признаки страшной развращенности человека и в то же время удивительные восхваления честностью, добротой, милосердием и бессовестные утверждения о прогрессе и цивилизации. Любая газета — от первой и до последней строки — только собрание ужасов. Войны, убийства, бессовестность казни, преступления наций, преступления частных лиц, универсальное опьянение жестокостью... Не понимаю, как чистая рука может касаться газеты без конвульсий отвращения.

Прокурор: Господин Бодлер, вы странно и страшно называете свои стихотворения: "Падло", "Отречение святого Петра", "Моление Сатане". Какому божеству вы поклоняетесь?

Бодлер: У каждого человека есть одновременно два стремления: одно направлено к Богу, другое — к Сатане. Обращение к Богу, или духовности — это стремление внутренне вознестись, обращение к Сатане, или животному началу, — это наслаждение собственного падения.

Прокурор: Так это зовом Сатаны вызвана порочная природа вашего творчества? Не отсюда ли, господин Бодлер, и ваша несвобода от наркотиков — гашиша, опиума?

Адвокат: Протестую! Многие из предков моего подсудимого страдали психическими расстройствами, их всех отличали «ужасные страсти». Психическая неуравновешенность подсудимого — наследственная. Всю свою сознательную жизнь господин Бодлер страдал от конкретного, ежедневного зла. Зло стало для него вездесущим. Отсюда — наркотики, трудности с Богом и заигрывания с Сатаной.

Прокурор: В качестве свидетельницы призывается мать господина Бодлера. Скажите, мадам Опик, как вы отнеслись к тому, что ваш сын оставил карьеру и решил писать стихи?

Мать Бодлера: Как изумились мы, когда он пожелал украсть у самого себя крылья и стал писателем... Какое горе!

Прокурор: Господа присяжные, вы слышали мнение матери подсудимого? Скажите, мадам Опик, почему вы обратились в Юридический совет, в соответствии с распоряжением которого ваш сын получает ежемесячно от нотариуса двести франков?

Мать Бодлера: Я обратилась в Юридический совет, когда увидела, что Шарль, живя в парижской аристократической среде, слишком быстро тратит состояние.

Адвокат: У меня тоже есть вопрос к мадам Опик. Скажите, ваш сын любит вас?

Мать Бодлера: Думаю, да. Он часто пишет мне письма, в которых переживает за мое здоровье, делится своими поэтическими замыслами, сожалеет, что не может материально содержать меня, рассказывает даже о своих любовных историях и разочарованиях.

Адвокат: Как вы слышали, господа присяжные, мой подзащитный не только транжира, что можно простить молодому человеку, но и любящий, заботливый сын, не утративший уважения к своей матери, которая стала опекуном его состояния.

Прокурор: В качестве свидетельницы вызывается Жанна Дюваль, статистка одного из маленьких парижских театров. Скажите, мадам Дюваль, как долго вы знаете господина Бодлера?

Жанна Дюваль: С 1842 года.

Прокурор: Как вы думаете, что могло привлечь к вам обвиняемого?

Жанна Дюваль: Возможно, сложные взаимоотношения с разными друзьями привели к тому, что Шарль Бодлер стал стыдливым и неуверенным в себе. Он искал женщину, рядом с которой чувствовал бы свое превосходство. Отчим Бодлера генерал Опик отправил его к берегам Индии в морское путешествие, итогом которого стал культ черной Венеры. Как говорил сам Шарль, он не мог более смотреть на белых женщин. Я — мулатка.

Прокурор: Да будет известно господам присяжным, что моральный облик мадам Дюваль весьма сомнительный. Это истеричная женщина, злоупотребляющая спиртным. Вот с кем связал свою жизнь подсудимый. Кстати, с образом Жанны Дюваль перекликается много стихотворений из сборника «Цветы зла». Например, «Падло». Прекрасное тело любимой женщины, которое уничтожают черви, по мнению Бодлера, — высший триумф жизни, возвращение к Природе. Только проведя свою подругу сквозь смерть, поэт может отнести ее в сферу прекрасного. Для Бодлера красота — это смерть, потому что только то прекрасно, что мертво, неизменно и нетленно.

Адвокат: Ваша честь, протестую! Облик той или иной женщины под пером господина Бодлера — это скорее повод для вызванного ею в данный миг собственного душевного настроения. Действительные черты возлюбленной — запах кожи, цвет волос и глаз, звучанье голоса — служат Бодлеру с его изощренной ассоциативной чувствительностью толчком к тому, чтобы начал разматываться клубок воспоминаний или фантазий. Эти черты складываются в отсвет самого любовного переживания.

Судья: Защита, ваши свидетели.

Адвокат: В качестве свидетеля привлекается литературовед, который расскажет о художественных особенностях и достоинствах поэтического сборника Бодлера.

Литературовед: «Цветы зла» — это глубоко символичная биография поэта. Творчество Бодлера выросло  из столкновения нежного чувствительного сердца с жестокой, грязной действительностью, жертвой которой он и стал. Большая часть стихотворений этого сборника была написана предположительно в 1842—1844 годах во время периода «беспутной» жизни поэта в Париже. Впервые книга вышла в 1857 году в издательстве «Пулэ Маласси» и содержала сто стихотворений.

«Цветы зла» являются своего рода странствием в поисках Красоты. Поиск красоты идет в направлении, прямо противоположном красоте природы. То, что происходит от природы, заменяется у Бодлера творением духа. Поэт понимает красоту как идеал, но идеал этот далеко не однозначный. Бодлер не может выяснить: красота дана Богом или Сатаной, служит ли она раю или аду. Понятно, что романтический XIX век не был готов к такому жестокому восприятию жизни.

Между молитвенным благоговением и каким-то чадным сладострастием ("Вампир", "Отрава", "Одержимый") в "Цветах зла" переливается бесконечное обилие оттенков, граней, неожиданных изгибов страсти.

В мировосприятии Бодлера постоянно присутствуют контрасты и длится борьба разных начал: телесного и духовного, высокого и обыденного, животного и человеческого. И добро, и зло одинаково могут быть источником прекрасного, потому что они не являются взаимонепроницаемыми, иногда они превращаются одно в другое. Бодлеровское добро — это не христианская любовь, это всепоглощающая жажда, которая имеет внеморальную природу.

Именно с этого сборника началось в искусстве "добывание" красоты из ничтожества реальной жизни, духовного — из материального, вечного — из обыденного.

Судья: Слово для обвинительной речи предоставляется прокурору.

Прокурор: Мы обвиняем господина Бодлера за неуважение законов общественной морали. Нас волнует губительное влияние, которое имеет книга на неопытного читателя. Чему могут научить такие стихотворения и кому нужна такая поэзия? Любовь в стихотворениях господина Бодлера дисгармоничная, как и вся жизнь вокруг. Его любовь скорее адская, чем райская. В «Цветах зла» мы наблюдаем болезненное стремление изображать все, описывать все, рассказывать обо всем так, будто понятие общественной морали отсутствует вообще и этой морали никогда не существовало. Я призываю господ присяжных приговорить книгу к запрету.

Судья: Слово предоставляется защите.

Адвокат: Познание мира — это не только добро, но и зло. Если зло имеет место в нашей жизни, то, как может художник не отобразить его в своем творчестве?

«Аморальная» литература существовала задолго до появления книги Бодлера. Вспомним имена прославленных французских писателей Рабле, Лафонтена, Мольера, Руссо, Бальзака. Задача, которую поставил поэт перед собой в этой книге, — не возвеличить порок, а вызвать к нему отвращение.

Судья: Подсудимый, вам предоставляется последнее слово.

Бодлер: Я ценил литературу и любые другие искусства только тогда, когда они преследовали цели, далекие от морали, меня вполне удовлетворяет красота замысла и стиля. Но эта книга отмечена, как вы убедились в этом, страшной и холодной красотой; она создавалась с яростным терпением.

Судья: Господа присяжные, вы выслушали обвинение и защиту. Через несколько минут мы ждем вашего приговора.

(Обсуждение присяжных и объявление приговора.)