Как Акимыч относится относится к деревсе в которой живёт?

Возле нашей деревни есть речка. Где-то там,  надёжно спрятавшись в кустах и травах, бежит она, похожая больше на ручей. Но нет, рассказывают, что купались здесь детьми когда-то, вполне хватало для разгона и озорства.      А потом прошла мелиорация и "съела" речушку. Куда-то ушли её оскудневшие воды. Заросла речушка травой  в рост человека. И не найдёшь тропинок к её берегам: три жителя остались в деревне, да и те старики. Кому протаптывать, — со своим бы  житьём-бытьём как-нибудь управиться. Однако, известное дело, свято место пусто не бывает. И поселились на тихой речке бобры. Освоились — никто не мешает. Развернули бурную деятельность. Можно, если, конечно, захотеть, увидеть бобров с самого близкого расстояния—не прячутся, настолько чувствуют себя в безопасности. Есть у них здесь плотина, запруда, хатка. Настил на хатке такой прочный, что человек спокойно может по нему перебраться на другой берег, что однажды делали оказавшиеся  у бобрового поселения с какой-то своей нуждой электрики.   Один из тех трёх старых жителей деревни — Акимыч. Его дом — на отшибе, отдельно от других хат, теперь полуразвалившихся и подслеповатых, за давно пересохшим ручьём. Однако к дому Акимыча ещё ведёт  основательная, пусть чуть и поросшая травяным ковриком дорога — та самая, вдоль которой текла речка. Легко проходит здесь легковушка, на которой изредка приезжают навестить деда  двое сыновей с жёнами да дедовыми внучатами.  Часто ходит ещё по ней и сам старик,  со временем всё заметнее и заметнее прихрамывая — годы, знай, берут своё… Акимыч,  как старожил деревни, знает, конечно, всё о речке, знает и о её нынешних хозяевах — бобрах, потому что живут они как раз напротив — через заливной, давно некошеный луг.   Иногда Акимыч по-соседски  наведывается к бобрам. Может быть, оттого, что звери скрашивают стариковское одиночество, и относится дед к ним по-дружески. Увидит бобра с берега, обязательно скажет приветливое слово соседу. А тот, будто и понял: не прекращая своей работы, хлопнет хвостом по воде, словно ответит. Акимыч искренне радуется — будто и не один  вовсе за своим  сухим ручьём.   Сегодня за гостевым столом, где в кои веки собрались разом оба сына Акимыча с жёнами и  внучата, разговор зашёл как раз о бобрах. Дед вспоминает, как однажды  во время войны, будучи в партизанах, словили он  и его товарищи на лесной речке бобра: окружили  бедолагу, с интересом рассматривая зверя и наблюдая, что тот будет делать. А зверь стал перед ними на задние лапы и по-человечьи…заплакал. Крупные слёзы текли по мохнатой морде. "Отпустите!" — молил зверь. — Отпустили мы тогда бобра, — заканчивает рассказ Акимыч. Но  навсегда запомнил зверя с человеческой мольбой в глазах.   Для Акимыча бобры — целый народ, что живёт по своему закону, работящий, изобретательный, ценящий свободу, словом, такой, каким и положено ему быть. — Сходите к речке, гляньте на бобров, — советует дед внукам, ковыляя к окну и  увлекая их за собой. — Осторожно только, не пугайте соседей.  Во-он на тот куст держите — не заблудитесь. Но не слишком  озабочены внуки дедовыми бобрами. Вышли во двор да так там и остались. Выломали себе где-то по пруту и стали стегать по крапиве возле сарая, воображая себя супергероями.   А за столом течение разговора на фоне закусок деревенского и городского задела, не изменяя всё той  же бобровой теме, с высокой волны перескочило в извилистое русло гастрономических интересов. К крайнему разочарованию деда сыновья  и их жёны принялись со знанием дела обсуждать достоинства и недостатки бобриного… мяса, мозговать: а не изловить ли местного бобра для освежевания. — Так ведь соседи! Что свои! Что люди! Народ... — всё пытался вставить своё слово  в жаркое обсуждение Акимыч, четырежды  пожалевший  о том, что бездумно выдал тайну бобрового поселения. Так не чужакам же выдал. Своим, родным рассказал. А получилось, что чужакам… Напрасно переживал дед.  Никто не потревожил его бобров на этот раз. Спешили в город — мол, дела… Акимыча оставили одного и опять, надо полагать, надолго.    "Авось забудут про бобров, — думал Акимыч, когда  по знакомой дороге, вдоль которой когда-то бежала, не таясь, речка, шёл назавтра домой, неся в сеточке купленный в автолавке хлеб. — А коли нет?.." — Не дам! Не допущу! С места не сойду! Отвоюю! — твёрдым голосом  сам себе постановил старый  партизан, прибавляя в решимости шаг и почти не хромая на привычной дороге.