Мороз красный нос стих

Есть женщины в русских селеньях  С спокойною важностью лиц,  С красивою силой в движеньях,  С походкой, со взглядом цариц,-  Их разве слепой не заметит,  А зрячий о них говорит:  «Пройдет — словно солнце осветит!  Посмотрит — рублем подарит!»  Идут они той же дорогой,  Какой весь народ наш идет,  Но грязь обстановки убогой  К ним словно не липнет. Цветет  Красавица, миру на диво,  Румяна, стройна, высока,  Во всякой одежде красива,  Ко всякой работе ловка.  И голод и холод выносит,  Всегда терпелива, ровна…  Я видывал, как она косит:  Что взмах — то готова копна!  Платок у ней на ухо сбился,  Того гляди косы падут.  Какой-то парнек изловчился  И кверху подбросил их, шут!  Тяжелые русые косы  Упали на смуглую грудь,  Покрыли ей ноженьки босы,  Мешают крестьянке взглянуть.  Она отвела их руками,  На парня сердито глядит.  Лицо величаво, как в раме,  Смущеньем и гневом горит…  По будням не любит безделья.  Зато вам ее не узнать,  Как сгонит улыбка веселья  С лица трудовую печать.  Такого сердечного смеха,  И песни, и пляски такой  За деньги не купишь. «Утеха!»  Твердят мужики меж собой.  В игре ее конный не словит,  В беде — не сробеет,- спасет;  Коня на скаку остановит,  В горящую избу войдет!  Красивые, ровные зубы,  Что крупные перлы, у ней,  Но строго румяные губы  Хранят их красу от людей —  Она улыбается редко…  Ей некогда лясы точить,  У ней не решится соседка  Ухвата, горшка попросить;  Не жалок ей нищий убогий —  Вольно ж без работы гулять!  Лежит на ней дельности строгой  И внутренней силы печать.  В ней ясно и крепко сознанье,  Что все их спасенье в труде,  И труд ей несет воздаянье:  Семейство не бьется в нужде,  Всегда у них теплая хата,  Хлеб выпечен, вкусен квасок,  Здоровы и сыты ребята,  На праздник есть лишний кусок.  Идет эта баба к обедне  Пред всею семьей впереди:  Сидит, как на стуле, двухлетний  Ребенок у ней на груди,  Рядком шестилетнего сына  Нарядная матка ведет…  И по сердцу эта картина  Всем любящим русский народ!

Некрасов Что я с Музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с Музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею? Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали И на чью они грудь упадали свинцом И кому они жизнь отравляли. И пускай они мимо прошли, Надо мною ходившие грозы, Знаю я, чьи молитвы и слезы Роковую стрелу отвели... Да и время ушло, — я устал... Пусть я не был бойцом без упрека, Но я силы в себе сознавал, Я во многое верил глубоко, А теперь — мне пора умирать... Не затем же пускаться в дорогу, Чтобы в любящем сердце опять Пробудить роковую тревогу... Присмиревшую Музу мою Я и сам неохотно ласкаю... Я последнюю песню пою Для тебя — и тебе посвящаю. Но не будет она веселей, Будет много печальнее прежней, Потому что на сердце темней И в грядущем еще безнадежней... Буря воет в саду, буря ломится в дом, Я боюсь, чтоб она не сломила Старый дуб, что посажен отцом, И ту иву, что мать посадила, Эту иву, которую ты С нашей участью странно связала, На которой поблекли листы В ночь, как бедная мать умирала... И дрожит и пестреет окно... Чу! как крупные градины скачут! Милый друг, поняла ты давно — Здесь одни только камни не плачут...