Помогите надо текст рассказа ,, Отомстил,,

Катя подошла к своему столу и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на столе растеклись лужицы бурой воды. – Алёшка! – закричала Катя. – Алёшка!.. – И, закрыв лицо руками, громко заплакала. Алёша просунул в дверь круглую голову. Щёки и нос у него были перепачканы красками. – Ничего я тебе не сделал! – быстро сказал он. Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад. – Я тебе отомщу! – кричала со слезами Катя. Алёша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос. – Заплакала?.. Из-за каких-то красок заплакала! – Ты у меня тоже заплачешь! – кричала Катя. – Ещё как заплачешь! – Это я-то заплачу? – Алёша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. – А ты сначала поймай меня! Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и обломилась. Алёша упал. Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с братом. – Алёша! – кричала она. – Алёша! Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на неё. – Встань! Встань! Но Алёша втянул голову в плечи и зажмурился. – Не можешь? – кричала Катя, ощупывая Алёшины коленки. – Держись за меня. – Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила его на ноги. – Больно тебе? Алёша мотнул головой и вдруг заплакал. – Что, не можешь стоять? – спросила Катя. Алёша ещё громче заплакал и крепко прижался к сестре. – Я никогда больше не буду трогать твои краски… никогда… никогда… не буду! Если Осеевой,то вот.

Федор Александрович Абрамов  ОтомстилПрошка Сальников, водопроводчик из нашего жэка, в ту пору, по его словам, только-только вставал на колеса, и деньги нужны были позарез.Во-первых, получил комнатуху (первую в жизни!) - надо худо-бедно оснастить? А во-вторых, жена на развале - тоже расходы. Коляска там, кроватка, бельишко - это самое малое.Короче, без халтуры не обойтись.Две недели убивался Прошка за городом - одной старухе сруб для дачки подрядился поставить. Ел всухомяткy, спал три-четыре часа в сутки, да и то в шалашике, а уж октябрь был, и работку сделал на совесть (не растряс еще к тому времени деревенскую дурь). В общем, прини-май, старая, да выкладывай пятьсот рублей, как договаривались.Старуха отвалила пятьдесят.Прошка кричал, ругался, выходил из себя - но чем докажешь, что такой уговор был? Где бумага?– Ну ладно, стерва старая, - сказал на прощанье, - спасибо за ученье. Ты меня ободрала как липку, но и тебе не жить в новом доме. Сгоришь!Ушлая, бывалая старуха нажаловалась в милицию. Но разве он к тому времени не прошел уже всеобуча стервозности у той же самой старухи?– Впервые слышу. Знать ничего не знаю.Шло время. Прошка мало-помалу обзавелся самыми нобходимыми досками - так на его языке называется мебель,- жене, ребенку дал нужную оснастку, а обида не утихала. Не мог позабыть старухиной наглости.Но как отомстить? Спалить, как грозился? А суд?Помог случай. Однажды он сильно порезал руку и, как водится, залил порез марганцовкой, а потом стал заправлять зажигалку, да обмакнул залитый марганцовкой палец в бензин - жаром запылала рука.Мозги у Прошки заработали: а нельзя ли с помощью этой самой химии вызвать огонь?Опыт удался: ровно через три недели бутылка взорвалась, и на пустыре вспыхнул пожар.Дальше всё было просто: бутылку с бензином и марганцовкой Прошка подложил под сруб старухиной дачки, и та в положенный срок сгорела.Претензий, само собой, к нему не было и не могло быть никаких. Никто не видел его в тот день возле старухиной дачки, да к тому же у него было алиби: не пожалел денег, весь день высидел в ресторане.Но вот русский человек! Мало ему простой мести. Мало того, что сгорела дачка. Надо, чтобы старуха еще от ярости покорчилась на его глазах.Короче, отправился Прошка к старухе и прямо с ходу: так и так, мол, поняла теперь, как надувать честного человека? Где твоя дача? Сгорела? А кто сжег? Я.Старуха, как он и ожидал, не поверила, и тогда он неторопливо, со всеми подробностями рассказал, как спалил дачку.И всё было бы хорошо - закрыто дело, да, на его беду, в соседней комнате (тут он опять дал осечку) сидели две старухиных приятельницы, и вот их-то старуха и выставила свидетелями на суде.Прошке дали условно два года исправительно-трудовых работ да еще обязали выплатить старухе пять тысяч рублей.  Валентина Осеева Отомстила Катя подошла к своему столу и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на столе растеклись лужицы бурой воды.– Алёшка! – закричала Катя. – Алёшка!.. – И, закрыв лицо руками, громко заплакала.Алёша просунул в дверь круглую голову. Щёки и нос у него были перепачканы красками.– Ничего я тебе не сделал! – быстро сказал он.Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад.– Я тебе отомщу! – кричала со слезами Катя. Алёша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос.– Заплакала?.. Из-за каких-то красок заплакала!– Ты у меня тоже заплачешь! – кричала Катя. – Ещё как заплачешь!– Это я-то заплачу? – Алёша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. – А ты сначала поймай меня!Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и обломилась. Алёша упал.Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с братом.– Алёша! – кричала она. – Алёша!Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на неё.– Встань! Встань!Но Алёша втянул голову в плечи и зажмурился.– Не можешь? – кричала Катя, ощупывая Алёшины коленки. – Держись за меня. – Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила его на ноги. – Больно тебе?Алёша мотнул головой и вдруг заплакал.– Что, не можешь стоять? – спросила Катя.Алёша ещё громче заплакал и крепко прижался к сестре.– Я никогда больше не буду трогать твои краски… никогда… никогда… не буду!