Среди пред­ло­же­ний 16–23 най­ди­те пред­ло­же­ние с обособ­лен­ным опре­де­ле­

Среди пред­ло­же­ний 16–23 най­ди­те пред­ло­же­ние с обособ­лен­ным опре­де­ле­ни­ем. На­пи­ши­те номер этого пред­ло­же­ния. (1)Жил в нашей де­рев­не Вася. (2)Жил он тихо-мирно, зла ни­ко­му не при­чи­нял, но редко кто за­хо­дил к нему. (3)Здесь, возле его оди­но­ко­го до­миш­ки, я в пер­вый раз в жизни услы­шал му­зы­ку — скрип­ку... (4)Му­зы­ка эта как будто при­гвоз­ди­ла меня к месту. (5)Я замер и стал вслу­ши­вать­ся. (6)Мне ка­за­лось, что и не му­зы­ка это, а ключ течёт из-под горы. (7)Кто-то, ка­за­лось, при­пал к воде гу­ба­ми, пьёт, пьёт и не может на­пить­ся — так ис­сох­ло у него во рту и внут­ри. (8)Но скрип­ка сама по­ту­ши­ла этот жар. (9)На по­лу­сло­ве смолк­ла скрип­ка, смолк­ла, не вы­крик­нув, а вы­дох­нув боль. (10)Толь­ко серд­це моё, за­няв­ше­е­ся от горя и вос­тор­га, как встре­пе­ну­лось, как под­прыг­ну­ло, так и бьётся у горла, ра­нен­ное на всю жизнь му­зы­кой. (11)О чём же это рас­ска­зы­ва­ла мне му­зы­ка? (12)На что она жа­ло­ва­лась? (13)На кого гне­ва­лась? (14)По­че­му так тре­вож­но и горь­ко мне? (15)По­че­му жалко са­мо­го себя? (16)Долго сидел я, сли­зы­вая круп­ные слёзы, ка­тив­ши­е­ся на губы. (17)Не было сил под­нять­ся и уйти. (18)Скрип­ки не было слыш­но, и свет в Ва­си­ной из­буш­ке не горел. (19)Я осто­рож­но подошёл по­бли­же, за­гля­нул в окно. (20)Чуть мер­цая, то­пи­лась в из­буш­ке про­го­рев­шая же­лез­ная печка. (21)Ко­леб­лю­щим­ся све­том она обо­зна­ча­ла сто­лик у стены, топ­чан в углу. (22)На топ­ча­не по­лу­ле­жал Вася, при­крыв глаза левой рукой. (23)На груди его по­ко­и­лась скрип­ка, длин­ная па­лоч­ка-смы­чок была за­жа­та в пра­вой руке. (24)Я ти­хонь­ко при­от­крыл дверь, шаг­нул в ка­ра­ул­ку и сел на порог, не от­ры­ва­ясь глядя на руку, в ко­то­рой за­жа­та была глад­кая па­лоч­ка. – (25)Сыг­рай­те, дя­день­ка, ещё. – (26)Что тебе, маль­чик, сыг­рать? – (27)Что хо­ти­те, дя­день­ка. (28)Вася сел на топ­ча­не, по­вер­тел де­ре­вян­ные штырёчки скрип­ки, по­тро­гал смыч­ком стру­ны. (29)Потом он вски­нул к плечу скрип­ку и за­иг­рал. (30)Про­шло не­ма­лое время, пока я узнал му­зы­ку. (31)Та же самая была она, и в то же время со­всем дру­гая. (32)Мягче, доб­рее. (33)Я так за­слу­шал­ся, что вздрог­нул, когда Вася за­го­во­рил. – (34)Эту му­зы­ку на­пи­сал че­ло­век, ко­то­ро­го ли­ши­ли са­мо­го до­ро­го­го. — (35)Вася думал вслух, не пе­ре­ста­вая иг­рать. — (36)Если у че­ло­ве­ка нет ма­те­ри, нет отца, но есть ро­ди­на, — он ещё не си­ро­та. (37)Всё про­хо­дит: лю­бовь, со­жа­ле­ние о ней, го­речь утрат, даже боль от ран про­хо­дит, но ни­ко­гда-ни­ко­гда не про­хо­дит и не гас­нет тоска по ро­ди­не... (38)Эту му­зы­ку на­пи­сал мой зем­ляк Огин­ский. (39)На­пи­сал на гра­ни­це, про­ща­ясь с ро­ди­ной. (40)Он по­сы­лал ей по­след­ний при­вет. (41)Давно уже нет ком­по­зи­то­ра на свете. (42)Но боль его, тоска его, лю­бовь к род­ной земле, ко­то­рую никто не мог от­нять, живы до сих пор. (43)Вася за­мол­чал, го­во­ри­ла скрип­ка, пела скрип­ка, уга­са­ла скрип­ка. (44)Голос её ста­но­вил­ся тише, рас­тя­ги­вал­ся в тем­но­те то­ню­сень­кой свет­лой па­у­тин­кой. (45)Па­у­тин­ка за­дро­жа­ла, кач­ну­лась и почти без­звуч­но обо­рва­лась. (46)Я убрал руку от горла и вы­дох­нул тот вдох, ко­то­рый удер­жи­вал гру­дью, рукой, от­то­го что бо­ял­ся обо­рвать свет­лую па­у­тин­ку. (47)Но всё равно она обо­рва­лась. (48)Печка по­тух­ла. (49)Скрип­ки не слыш­но. (50)Тишь. (51)Те­мень. (52)Грусть. – (53)Спа­си­бо вам, дя­день­ка, — про­шеп­тал я. (54)Вася ше­вель­нул­ся в углу, рас­сме­ял­ся смущённо и спро­сил: – (55)За что? – (56)Я не знаю, за что... (57)И вы­ско­чил из из­буш­ки. (58)Рас­тро­ган­ны­ми сле­за­ми бла­го­да­рил я Васю, этот мир ноч­ной, спя­щее село, спя­щий за ним лес. (59)Мне ни­че­го сей­час не страш­но! (60)В эти ми­ну­ты не было во­круг меня зла. (61)Мир был добр и оди­нок — ни­че­го, ни­че­го дур­но­го в нём не уме­ща­лось.