Срочно краткое содержание Зощенко Колдун

Чудеса, граждане! Кругом, можно сказать, пар, электрическая энергия, швейные ножные машинки — и тут же наряду с этим — колдуны и кудесники. Совершенные чудеса! У мужика в деревне сеялка и веялка, и землю свою мужик раздраконивает паровым трактором, и тут же рядом и почти в каждой деревне проживает колдун. Живёт, хлеб жуёт и мужичков поцукивает. Странные и непонятные вещи! На днях вот в одной деревне убили колдуна. Ну убили, убили — забыть надо. Так не забыли мужички. Плачут теперь и рыдают и рвут на себе волосёнки. Потому — пугаются, что будет наказание свыше. А пришёл этот колдун перед самой своей гибелью к одному среднему мужику. А примета такая: пришёл колдун — значит, жди беды: либо корова скончается, либо другое несчастье. Пришёл колдун и сел за стол. А глаза у самого мутные, усы книзу, и бородёнка треплется. Сидит колдун за столом и почёсывает левую руку. Ну, конечно, в избе испугались. Хозяйка мечется, кряхтит, прёт на стол всё съедобное. Старуха кланяется между тем колдуну в пояс и наивно спрашивает: — И чего ты, батюшка, пришёл, сел за стол и чешешь левую ручку? Не случится ли какой бедишки или горя? А колдун, нахмурясь, отвечает: — Может, бабка, и случится. А случится, так откупишься, божья старушка. Бояться беды нечего. А хозяин, инвалид Тимошка, цыкает на старушку и сам к колдуну подходит. — Нечего, говорит, дарма тут сидеть — прохлаждаться. Нечего, говорит, тут ручки чесать — блох у меня разводить. Почесал и хватит катись колбаской. Ахнули в избе от нахальной реплики. А колдун посерел, встал, ни нюхал пустой воздух и вышел. Ну вышел — вышел. Баба плачет, старушка хрюкает, а Тимошка, Выпятив грудь, отвечает: — Я, говорит, ещё премного жалею, что колдуна между глаз не ударил. Я, говорит, колдунов завсегда в переносье бью. И вот наступила ночь. Баба плачет, старушка хрюкает. А Тимошка на лавке лежит и носом посвистывает. Вдруг среди ночи баба Тимошку будит. — Ну, говорит, дождались — несчастье. Слушай! И верно: со двора из хлева тоненько так теля заливается. Ну, зажгли фонарь, вышли во двор — верно: стоит телёнок посередь хлева, хвостик свой приподнял ввысь и орёт, орёт — ушам скучно. Дали тёлке хлебца мочёного — не берет. Дали молока — отказывается. И орёт всю ночь. И утром орёт. И в обед орёт. Вечером бабы поднапёрли на Тимошку. Велели повалиться ему в ноги колдуну и выпросить прощение. Тимошка покобенился, но пошёл. Пришёл. — Чего, — спрашивает колдун, — не тёлка ли орёт? Испугался Тимошка. — Да, говорит, гражданин колдун, орёт телка. Не вели, говорит, казнить, а вели миловать. С меня, говорит, приходится. — Ладно, — сказал колдун. И пошёл. Он пошёл впереди, а Тимошка за ним. Дошли до дому, а колдун и говорит: — Как войдём в ворота, отвернися в сторону и шепчи молитвы. Я же потружусь и сам пойду к телёнку. И пошёл к телёнку. А Тимошка обождал слегка и за ним. Колдун в хлев, а Тимошка припал к стене и в щёлку смотрит, чего колдун ворожить будет. А колдун между тем взял в руку телячий хвост и вынимает из него булавку. Закричал тут Тимошка, запер хлев, созвал мужиков и объяснил дело. Начали колдуна бить. Били колдуна, били — молчал колдун, но, помирая, сказал: — Не я всунул в телячий хвост булавку — бог всунул. С тем и помер. Ну помер — помер. На сегодня, например, помер — завтра несчастье: у мужика в соседней деревне корова ногой куру задавила. Месяц или два прошло — бац! — ещё несчастье: шёл пьяненький мужик домой, свалился в канаву и ногу себе вывернул. Два эти несчастья случились, и мужички ждут третьего. А третье случится — будут ждать четвёртого. Будет теперь колдун крошить народ человеческий.