В детстве я плакал много. В отрочестве – меньше. В юности – дважды. Первый раз это было перед самой войной, вечером. Я сказал девочек , которую любил, сказал с деланным ровнодушием: - Ну что ж, раз так, значит конец... - Ну ...

В детстве я плакал много. В отрочестве – меньше. В юности – дважды. Первый раз это было перед самой войной, вечером. Я сказал девочек , которую любил, сказал с деланным ровнодушием: - Ну что ж, раз так, значит конец... - Ну что ж, значит конец... неожиданно спокойно согласилась она. И быстро пошла прочь. И тогда я заплакал: ведь она уходила. И утирала слёзы лодонью. Второй раз я плачу сейчас, здесь. В Моздокской степи. Я несу командиру полка очень ответсвенный пакет. Чёрт его знает, где он, этот командир полка. Песчаные холмы похожие один на другой. А я второй день на передавой. А за невыполнения задание – расстрел. А мне восемнадцать лет. Кто это сказал о расстреле? Ну это Коля Гринченко сказал, когда я отправлялся. У него была красивая улыбка, когда он говорил об этом. - держусь, а не то кокнут. И всё. Приставляет меня к стене. Впрочем, какие здесь стены. Выведут меня в поле... И я утираю слёзы. (Булат Окуджава) Мне нужна транскрипцыя этого текста. Пример [Vd'ectstv'i ja plakal mnogo]