Реферат: Образ Медного Всадника в поэзии конца XX века

Ирельсывтуманекончилисьвдруг,

ГдецвёлимёрзПетербург.

Тема “восковой персоны” отчётливо слышна и в последнем памятнике Петру работы М.Шемякина в Петропавловской крепости – странном на первый взгляд, но перестающем быть таковым при сравнении с “персоной”. “Перед нами снова “восковая персона” – но пережившая трёхсотлетний процесс магической трансформации, как бы насильственно протащенная сквозь искажающую перспективу истории” (В.Кривулин. “Царь и сфинкс”).

Шемякинскийцарьпучеглазоитупо

смотрелнаплодыуспокоенныхрук.

Какмелкоголовон,

затянутыйтуго.

Идробьвыбивалеголевыйкаблук.

Чтобронза? Чтоплоть? Чтомертво? Чтоживое?

Чтосдвинулосьсместавночнойтишине?

Каконнепохожнатого,

надНевою,

босого, врубахеночной, наконе!

(Е.Поляков. “Петербург”)

“Если растреллиевский кесарь являл образ победителя в зените незыблемой славы, а фальконетов – имперского преобразователя, революционного самодержца, исполненного вулканической энергией, то третьего мы видим в поражении” (Д.Бобышев. “Медный сидень”). Как и всякий памятник Петру в Петербурге, шемякинский Пётр мгновенно мифологизировался. Безусловно, он гораздо большее, чем просто памятник, – перед нами воплощённая идея, символ, знак. Этот Пётр, вернувшийся весной 1991 года на то место, откуда когда-то начинался город, дисгармоничен, весь соткан из противоречий, он отражает современное восприятие истории и жизни вообще.

Таким образом, культурным сознанием конца XXвека Пётр–Медный Всадник воспринимается как многоплановый, неоднозначный образ. Он по-прежнему взнуздывает реку и державу (“Признание в любви, или Начало произведения” А.Сопровского); он предтеча страшного, кровавого XX века (“В тот час, когда в загаженных парадных...” Г.Марка). Наряду с этими вполне традиционными взглядами в 60-е годы появляется новый аспект темы. Современное восприятие Петра строится на противопоставлении Петра и Ленина в их отношении к городу и города к ним, и выводы поэтов зачастую весьма пессимистичны:

Этотгород, нынестарый,

надненовоюНевой,

сталкакой-толишнейтарой,

слишкомпышнойдлянего.

Крестикрепостьбезпобеды,

идворец, гденетцаря,

всадникзлой, Евгенийбедный,

броневик, – всёбылозря.

(Д.Бобышев. “Силы и Престолы”)

Парадиз разрушен, город замусорен и пуст (буквальное эхо пророчества “Петербургу быть пусту”):

Вэтидникажется,

чтояпростоумру

вэтомпустомихолодномгороде,