Реферат: «Онегина» воздушная громада

“вдохновительная луна” во второй главе в сцене с Татьяной). Но всё равно, оба

крайних случая – относящийся к Ленскому и “авторский” – поданы в характерной для

«Евгения Онегина» манере острого и в то же время неаффектированного,

естественного контраста.

2.

В той же манере намечено превращение двух главных персонажей, действительное или

гипотетическое. Вначале – о гипотетическом превращении, то есть о Ленском. Много

уже сказано об открытости, незавершённости, вариативности его судьбы: или

верность высоким идеалам поэзии, или “обыкновенный удел”. Но важна ещё логика

превращения в обоих намеченных вариантах. “Быть может, он для блага мира // Иль

хоть для славы был рождён”. И – “...поэта // Быть может, на ступенях света //

Ждала высокая ступень”. Так о любом талантливом поэте не скажешь! Так можно лишь

сказать о великом поэте! И это после того, что мы знаем о ходовых штампах в

стихах этого персонажа, об их, как сегодня сказали бы, “вторичности”.

Другой вариант не менее характерен: “Расстался б с музами, женился, // В

деревне, счастлив и рогат, // Носил бы стёганый халат...”; “Пил, ел, скучал,

толстел...” и тому подобное. Что предвещало такую судьбу в прежнем Ленском?

Белинский, считая неправдоподобным превращение Александра Адуева в трезвого

дельца, ссылался на то, что тот был “трижды романтиком” – и по характеру, и по

воспитанию, и по обстоятельствам жизни. Кажется, Ленский не уступил бы здесь

персонажу «Обыкновенной истории», будучи также “трижды романтиком”. Между тем в

романе Гончарова, как и во многих произведениях “натуральной школы”, резкость и

немотивированность перемены являлась семантически значащим и ёмким фактором,

свидетельствующим о неумолимости естественных законов развития. Но, оказывается,

подобная резкость и немотивированность была предуказана пушкинским персонажем,

однако при существенном отличии. У Гончарова резкий контраст зафиксирован,

подчёркнут (в частности, восприятием других персонажей, например, жены

Адуева-старшего и автора: “Как он переменился! Как пополнел, оплешивел, как стал

румян!” и так далее). У Пушкина контраст сглажен, подан на обычной, негромкой,