Почему произошло преображение героя "студент"?

По завершении эпохи традиционализма, которой свойственно следование канону (в России эти процессы приходятся на средневековье и в значительной мере на XVIII век), история русской литературы знает два основных типа отношения к традиции. Один из них, авангардистский, возникший в XX веке, характеризуется резковраждебным неприятием предшествующего, стремлением «сбросить Пушкина» или кого бы то ни было с парохода современности. Другой тип (хронологически предшествующий авангардистскому) — не такой броский. Суть его в том, что новаторство вырастает на почве самой традиции. Преодоление привычного происходит, но не в форме резкого разрыва, а с использованием арсенала идейно-тематических, жанровых, сюжетно-композиционных моделей, порой стереотипных, но обретающих новое дыхание, иную жизнь. Судя по материалу, Чехову было несвойственно авангардистское отталкивание от привычного. Иронично относясь к стереотипам, нередко пародируя стилевые и жанровые каноны, он, безусловно, смещал традиционные решения. Однако делал это достаточно спокойно, без авангардистской запальчивости и исступленных поисков нового «языка». Подтверждением сказанному может служить сопос-тавление чеховского «Студента» (1894) с жанровым инвариантом пасхального рассказа.  В сюжетной композиции «Студента» отчетливо видны контуры типичного для пасхальной литературы сюжета «преображения» [1]. Но по старой канве вышиваются новые узоры. Впрочем, прежде чем сделать какие-либо выводы, присмотримся к тому, что представляла собой массовая пасхальная словесность чеховского времени. О качестве ее объективно можно судить только тогда, когда она будет изучена целиком. Однако, судя по имеющимся данным, ожидать открытия сколько-нибудь значительных ценностей не приходится. В самом конце позапрошлого века в журнале «Родина» был опубликован написанный М. Шаде рассказ, позволяющий составить представление о «достижениях» массовой пасхальной литературы (в массовой словесности жанровые инварианты предстают гораздо отчетливее, чем в творчестве выдающихся писателей, обычно разрушающих сложившиеся каноны). Центральное событие рассказа — чудо «преображения», которое произошло с художницей Лизой и о котором она решила поведать в письме к некому другу Петру.