Реферат: “Борис Годунов” в свете классической теории драмы

Послушнымиявлялисьчернецами,

Агрозныйцарьигуменомсмиренным.

Явиделздесь — вотвэтойсамойкелье

<...>

...здесьвиделяцаря,

Усталогоотгневныхдумиказней.

Задумчив, тихсиделмежнамиГрозный,

Мыпереднимнедвижимостояли,

Итихоонбеседуснамивёл.

“Отцымои, желанныймигпридёт,

Предстануздесь, алкающийспасенья.

Ты, Никодим, ты, Сергий, ты, Кирилл,

Вывсе — обетпримитемойдуховный:

Приидуквам, преступникокаянный,

Исхимуздесьчестнуювосприму,

Кстопамтвоим, святыйотец, припадши”.

Такговорилдержавныйгосударь,

Исладкоречьизустеголилася,

Иплакалон. Амывслезахмолились.

“Таким образом, — заключает Державина, — Пушкин уловил две основные черты грозного царя: его жестокость и в то же время любовь к игре, переодеванию, попытку подражать монашеской жизни”. (Попутно заметим, что монолог царя Иоанна в передаче старца Пимена — образец блестящей премизансцены.)

Дополним образ внесценического персонажа, каким в трагедии Пушкина оказался Иоанн Грозный. Прежде всего заметим, что Грозный, прямо или косвенно, упомянут в трагедии четырнадцать раз. Рассмотрим все эти упоминания.

В первой же сцене “Кремлёвские палаты” в речи Шуйского, иронической и возмущённой одновременно, мелькнёт “призрак” Грозного. Имя его произнесено не будет, но “призрак”, “тень” уже скользнёт:

Какаячестьдлянас, длявсейРуси!

Вчерашнийраб, татарин, зятьМалюты,

Зятьпалачаисамвдушепалач,

ВозьмётвенецибармыМономаха...

Здесь знаково не только имя Малюты, но и венец и бармы Мономаха, ибо именно Грозный искал царства, а не только великого княжения, и, принимая венец в 1547 году, официально достигает его в утвердительной грамоте цареградского патриарха в 1561 году. То есть “венец и бармы Мономаха” прямо отсылают нас к царю Иоанну Грозному. Борис его прямой наследник, и Пушкин подчёркивает это словами самого Годунова в четвёртой сцене трагедии (тоже “Кремлёвские палаты”), где даётся новая характеристика:

Вывидели, чтояприемлювласть

Великуюсострахомисмиреньем.