Реферат: «Онегина» воздушная громада

неизъяснимую”. Но вот — реакция каждого из них на заступничество за Гринёва.

Савельич — Пугачёву: “Отец родной!.. Что тебе в смерти барского дитяти? Отпусти

его; за него тебе выкуп дадут; а для примера и страха ради вели повесить хоть

меня старика!”

“Пугачёв дал знак, и меня тотчас развязали и оставили”.

Марья Ивановна — не опознанной ею Екатерине: “Я приехала просить милости, а не

правосудия... Я дочь капитана Миронова”. “Марья Ивановна вынула из кармана

сложенную бумагу и подала её незнакомой своей покровительнице, которая стала

читать её про себя”.

“— Вы просите за Гринёва? — сказала дама с холодным видом. — Императрица не

может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но

как безнравственный и вредный негодяй”.

То есть в отличие от Пугачёва императрица не милует Гринёва, не проявляет к нему

той милости, о которой просит её Марья Ивановна.

Я оставляю в стороне сейчас причины, по которым Пугачёв помиловал Гринёва и по

которым он и в дальнейшем будет ему покровительствовать. Обращу внимание

читателя на собственное заявление самозванца: “Казнить так казнить, жаловать так

жаловать: таков мой обычай”. Иными словами, что хочу, то и делаю, и никто мне в

этом не указ!

Но истинный правитель, по мысли Пушкина, творит не произвол, а правосудие. Вот

почему просить у Екатерины, даже симпатизирующей просителю, “милости, а не

правосудия” — дело безнадёжное. Она приняла решение не прежде, чем внимательно

выслушав Марью Ивановну и вникнув в сложную, запутанную историю Гринёва:

“Я рада, что могла сдержать вам своё слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше

кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха”.

Итак, уже сама по себе опора на правосудие отличает истинного правителя от

ложного, убеждённого, что закон писан не для него. А то, что отчасти в этом был

убеждён и Николай I, может, на мой взгляд, пролить дополнительный свет на

напряжённые отношения Пушкина с царём.