Крестьянский самородок
Фамилию этого самородка и крестьянского поэта я в точности не запомнил.
Кажется -- Овчинников. А имя у него было простое -- Иван Филиппович.
Приходил Иван Филиппович ко мне три раза в неделю. Потом стал ходить ежедневно.
Дела у него были ко мне несложные. Он тихим, как у таракана, голосом читал свои крестьянские стишки и просил, по возможности скорей, пристроить их по знакомству в
какой-нибудь журнал или газетку.
-- Хотя бы одну штуковину напечатали,-- говорил Иван Филиппович.-- Охота посмотреть, как это выглядит в печати.
Иногда Иван Филиппович присаживался на кровать и говорил, вздыхая:
-- К поэзии, дорогой товарищ, я имею склонность, прямо скажу, сыздетства. Сыздетства чувствую красоту и природу... Бывало, другие ребята хохочут, или рыбку удют, или в пятачок играют, а я увижу, например, бычка или тучку и переживаю... Очень я эту красоту сильно понимал. Тучку понимал, ветерок, бычка... Это все я, уважаемый товарищ, очень сильно
понимал.
Несмотря на понимание бычков и тучек, стишки у Ивана Филипповича были весьма плохие. Надо бы хуже, да не бывает. Единственно подкупало в них полное отсутствие всяких рифм.
-- С рифмами я стихотворения не пишу,-- признавался Иван Филиппович.-- Потому с рифмами с этими одна путаница выходит. И пишется меньше. А плата все равно -- один черт, что с рифмой, что и без рифмы.
Первое время я честно ходил по редакциям и предлагал стишки, но после и ходить бросил-- не брали...
Иван Филиппович приходил ко мне рано утром, садился на кровать и спрашивал:
-- Ну как? Не берут?
-- Не берут, Иван Филиппович.
-- Чего же они говорят? Может, они, как бы сказать, в происхождении моем
сомневаются? То пущай не сомневаются -- чистый крестьянин. Можете редакторам так и сказать: от сохи, дескать. Потому кругом крестьянин. И дед крестьянин, и отец, и которые
прадеды были -- все насквозь крестьяне. И женились Овчинниковы завсегда на крестьянках. Ей-богу. Бывало, даже смех кругом стоит: "Да чего вы, говорят,
Овчинниковы, все на крестьянках женитесь? Женитесь, говорят, на дворянках..." -- "Нету, говорим, знаем, что делаем". Ей-богу, уважаемый товарищ. Пущай не сомневаются...
-- Да не в том дело, Иван Филиппович. Так не берут. Не созвучно, говорят, эпохе.
-- Ну это уж они тово,-- возмущался Иван Филиппович.-- Это-то не созвучные стихотворения? Ну, это они объелись... Как это не созвучные, раз я сыздетства природу чувствовал? И тучку понимал, бычка... За что же, уважаемый товарищ, не берут-то? Пущай скажут. Нельзя же голословно оскорблять личности! Пущай хотя одну штуковину возьмут.
Натиск поэта я стойко выдерживал два месяца.
Два месяца я, нервный и больной человек, отравленный газами в германскую войну,
терпел нашествия Ивана Филипповича из уважения к его происхождению. Но через два
месяца я стал сдавать.
И наконец, когда Иван Филиппович принес мне большую поэму или балладу, черт ее разберет, я окончательно сдал.
-- Ага,-- сказал я,-- поэмку принесли?
-- Поэмку принес,- добродушно подтвердил Иван Филиппович,-- очень сильная
поэмка вышла... Два дня писал... Как прорвало. Удержу нет...
-- С чего бы это?
-- Да уж не знаю, уважаемый товарищ. Творчество нашло. Пишешь и пишешь. Руку будто кто водит за локоть. Вдохновенье...
-- Вдохновенье! -- сказал я.-- Стишки пишешь... Работать нужно, товарищ,
вот что! Дать бы тебе камни на солнцепеке колоть, небось бы...
Иван Филиппович оживился и просиял:
-- Дайте,-- сказал он.-- Если есть, дайте. Прошу и умоляю. Потому до крайности дошло. Второй год без работы пухну. Хотя бы какую работишку найти...
-- То есть как? -- удивился я.-- А поэзия?
-- Какая поэзия,-- сказал Иван Филиппович тараканьим голосом.-- Жрать надо... Поэзия!.. Не только поэзия, я, уважаемый товарищ, черт знает на что могу пойти... Поэзия...
Иван Филиппович решительным тоном занял у меня трешку и ушел.
А через неделю я устроил Ивана Филипповича курьером в одну из редакций. Стишки он писать бросил.
Нынче, хотя безработицы нету, ходит ко мне бывший делопроизводитель табачной
фабрики -- поэт от станка. Он откровенно говорит: "Хочу, знаете, к своему скромному канцелярскому заработку немножко подработать на этой самой поэзии".