Альбом

    I
     Они лежат на столе, покрытом плюшевой скатертью, в каждой гостиной - пухлые, с золоченым обрезом и металлическими застежками, битком набитые бородатыми, безбородыми, молодыми и старыми лицами.
     Мнение, что альбом фотографических карточек - семейная реликвия, сокровище воспоминаний и дружбы, совершенно ошибочно.
     Альбомы выдуманы для удобства хозяев дома. Когда к ним является в гости какой-нибудь унылый, обворованный жизнью дурак, когда этот дурак садится боком в кресло и спрашивает, внимательно рассматривая узоры на ковре: "Ну, что новенького?", - тогда единственный выход для хозяев - придвинуть ему альбом и сказать: "Вот альбом. Не желаете ли посмотреть?"
     И дальше все идет как по маслу.
     - Кто этот старик? - спрашивает гость.
     - Этот? Один наш знакомый. Он теперь живет в Москве.
     - Какая странная борода. А это кто?
     - Это наш Ваня, когда был маленький.
     - Неужели?! Вот бы не сказал! Ни малейшего сходства.
     - Да... Ему тогда было семь месяцев, а теперь двадцать девять лет.
     - Гм... Как вырос! А это?
     - Подруга жены. Она уже умерла. В Саратове.
     - Как фамилия?
     - Павлова.
     - Павлова? У нее не было брата в Петербурге? В коммерческом банке.
     - Не было.
     - Я знал одного Павлова в Петербурге. А это кто, военный?
     - Черножученко. Вы его не знаете. На даче в прошлом году познакомились.
     - В этом году на даче нехорошо. Дожди.
     В этом месте уже можно отложить альбом в сторону: беседа наладилась.
     Для застенчивого гостя альбом фотографических карточек - спасательный круг, за который лихорадочно хватается бедный гость и потом долго и цепко держится за него.
     Предыдущий гость, хотя и дурак, обиженный судьбой, но он человек не застенчивый, и альбом ему нужен только для разбега. Разбежавшись с альбомом в руках, он отрывается от земли на каком-нибудь "дождливом лете" и потом уже плавно летит дальше, выпустив из рук альбом-балласт.
     Застенчивому человеку без альбома - гибель.
     Мне пришлось быть в обществе одного юноши, который, придя в гости, наступил на собачку, попытался поцеловать хозяину руку и объяснил все это адской жарой (дело было в ноябре). Он чувствовал, что партия его проиграна, но случайно взгляд его упал на стол с толстым альбомом, и бедняга чуть не заплакал от радости.
     Он судорожно вцепился в альбом, раскрыл его и, почуяв под ногами землю, спросил:
     - А это кто?
     - Это первый лист. Тут карточки нет... Переверните.
     - А это кто?
     - Это моя покойная тетя, Глафира Николаевна.
     - Ну?! А это?
     Он перелистал альбом до конца и - беспомощно и бесцельно повис в воздухе. "Спасите! - хотел крикнуть он. - Утопаю!"
     Но вместо этого снова положил альбом на колени и спросил:
     - Отчего же она умерла?
     - Кто?.. Тетя? От сердечных припадков.
     "Почему ты, подлец, - подумал молодой гость, - отвечаешь так односложно? Рассказал бы ты мне подробно, как болела тетка и кто ее пользовал... Вот бы времечко-то и прошло".
     - От припадков? Да уж, знаете, наши доктора... А это кто?
     - Лизин крестный отец. Вы уже спрашивали раз.
     Он просмотрел альбом до конца, отложил его и взялся за пепельницу.
     - Странные теперь пепельницы делают...
     - Да.
     Взоры его обратились снова на альбом. Он протянул к нему руку, но - альбома не было. Альбом исчез. Хозяин положил его на этажерку.
     - А где альбом? - спросил гость. - Я хотел спросить вас насчет одной фотографии. Там еще две барышни сняты.
     Нашли альбом, отыскали барышень. Молодой гость, пользуясь случаем, еще раз перелистал альбом, "чтобы составить общее впечатление". Присутствуя при этом, я носился в вихре веселья и чувствовал себя прекрасно. И вздумалось мне подшутить над гостем. Когда он зазевался, я стащил со стола альбом и сунул его под диван. Гость привычным жестом протянул руку за альбомом и, не найдя его, чуть не крикнул: "Ограбили!"
     Искоса оглядел этажерку, ковер под столом и, побледнев, поднялся с места:
     - Ну... мне пора.
     II
     С некоторых пор у меня стали бывать гости. Ясно было, что без альбома мне не обойтись.
     К сожалению, человек я не домовитый, родственники почему-то карточек мне не дарили, а если кто-нибудь и присылал свой портрет с трогательной надписью, то портрет этот попадал в руки горничной, тщеславной, избалованной женщины.
     Гости стали приходить ко мне все чаще и чаще. Без альбома дело не клеилось.
     Я перерыл все ящики своего письменного стола. Были обнаружены три карточки: "самая толстая девочка в мире Алиса 9 пуд. 18 фун.", "вид гавани в Ревеле" и "знаменитый шимпанзе Франц катается на велосипеде".
     Даже при самом снисходительном отношении к этим трем карточкам, они не могли быть признаны за мою "семейную реликвию". Оставалось единственное средство: пошарить на стороне. И мне повезло!.. После двух дней прилежных поисков я обнаружил на полке у одного торговца разной рухлядью громадный кожаный альбом, битком набитый самыми разнообразными карточками - как раз то, что мне было нужно.
     В альбоме было до двухсот портретов - все моих будущих родных, друзей и знакомых! Эта вещь могла занять моих гостей часа на два, что давало мне возможность свободно вздохнуть, и я поэтому радовался, как ребенок.
     Дома я внимательно пересмотрел альбом, и - никому в мире до меня не посчастливилось сделать этого - сам выбрал себе отца, мать, тетю, дядю и двух красивых братьев. Любимых девушек было три, и я долго колебался между ними, пока не отдал сердце первой по порядку, брюнетке с красивыми чувственными глазами.
     В альбоме был один недостаток: случайно не попалось ни одного крошечного ребенка, который бы сумел быть мной в детстве. А дети 13 - 14 лет, к сожалению, совершенно не были на меня похожи. Пришлось ограничиться тем, что сделал все приятные симпатичные лица родственниками, а безобразные, некрасивые, отталкивающие (таких - увы - было немало) - простыми знакомыми...
     В тот же вечер ко мне пришли гости, народ все тоскливый и молчаливый.
     Меня, впрочем, это не смутило.
     - Не желаете ли взглянуть на семейный альбомчик? - предложил я. - Очень интересно.
     Все оживились, обрадовались, ухватились за альбом.
     - Кто это?
     - Это моя бедная любимая матушка... Она умерла от сердечных припадков... Земля ей пухом!
     Гости притихли и, благоговейно покачав головами, перевернули страницу.
     - А это кто?
     - Мой папа. Мы с ним большие друзья и частенько переписываемся. Это брат. Он теперь имеет хорошее дело и зарабатывает большие деньги. Не правда ли, красивый? Это просто знакомые. А вот, господа, эта девушка... Как она вам нравится?
     - Хорошенькая.
     - Вы говорите - хорошенькая... Красавица! Моя первая любовь.
     - Да? А она вас любила?
     - Она?! Я для нее был солнцем, воздухом, без которого она не могла дышать... Эту карточку она подарила мне, когда уезжала за границу. Когда она делала на карточке надпись, то так плакала, что с ней сделалась истерика!.. Такой любви я больше не видел. И... ее я больше не видел...
     Лицо мое было печально... На ресницах повисли две непрошеные предательские слезинки.
     - Давно это было? - тихо спросил один гость, с тайным сочувствием пожимая мне руку.
     - Давно ли? Семь лет тому назад... Но мне кажется, что прошла вечность.
     - И с тех пор, вы говорите, ее не видели?
     - Не видел. Куда она исчезла - неизвестно. Это странная, загадочная история.
     - Что же она вам написала на обороте карточки?
     - Не помню, - осторожно отвечал я. - Это было так давно...
     - Разрешите взглянуть? Я думаю, раз девушка исчезла, мы не делаем ничего дурного.
     - Не помню - на этой ли карточке она сделала надпись или на другой...
     - Все-таки разрешите взглянуть, - попросил один господин с романтической натурой, сентиментально улыбаясь, - первый любовный лепет невинной девической души - что прекраснее этого?
     - Что прекраснее этого? - как эхо, повторил другой гость и вынул карточку из альбома.
     Он обернул карточку другой стороной, всмотрелся в нее и вдруг вскрикнул:
     - Что за черт?
     - Не смейте касаться того, что для меня "святая святых", - испуганно закричал я. - Зачем вы вынимаете карточку?
     - Странно... - не обращая на меня внимания, прошептал гость. - Очень странно.
     - Что такое?!!
     - Вот что здесь написано: "Пелагея Косых, по прозвищу Татарка. Родилась в 1880 году. В 1898 году за воровство присуждена к месяцу тюрьмы. В 1899 году занялась хипесничеством. Рост средний, глаза синие, за правым ухом - родинка".
     - Что такое - хипесничество? - спросила какая-то гостья.
     - Хипесничество? - промямлил я. - Это такое... вроде телефонистки.
     - Нет, - сказал один старик. - Это заманивание мужчины женщиной в свою квартиру и ограбление его с помощью своего любовника-сутенера.
     - Хорошая первая любовь! - иронически заметила дама.
     - Это недоразумение, - засмеялся я. - Позвольте карточку... Ну, конечно! Вы не ту вынули. Нужно эту - видите, полная блондинка. Первая моя благоуханная любовь.
     "Благоуханную любовь" извлекли из альбома, и сентиментальный господин прочел:
     - "Катерина Арсеньева (прозв. Беленькая) род. в 1882 году. 1899 - 1903 занималась проституц., с 1903 г. - магазинная воровка (мануфактурн. товар)".
     III
     Гости пожимали плечами, а некоторые (самые нахальные) осмелились даже хихикать.
     - Интересно, - сказал старик, - что написано на обороте карточки вашего отца?
     - Воображаю, - отозвалась дама.
     - Не смейте оскорблять этого святого человека! - крикнул я. - Он выше всяких подозрений. Это светлая, сияющая добротой и любовью душа!
     Я вынул отца из альбома и благоговейно поднес карточку к губам. Целуя ее в припадке сыновней любви, я потихоньку взглянул на обратную сторону и прочел:
     - "Иван Долбин. Род. 1862 г. 1880 - мелкие кражи, 1882 - кража со взломом (1 г. тюрьмы), 1885 - убийство семьи Петровых - каторга (12 л.), 1890 - побег. Разыскивается. Особые приметы: густой голос, на правую ногу прихрамывает. Указательный палец левой руки искалечен в драке".
     За столом, где лежал альбом, послышался смех и потом восклицания - насмешливые, негодующие.
     Я отшвырнул портрет отца и бросился к альбому... Несколько карточек уже было вынуто, и я, смущенный, растерянный, без труда узнал, что моя бедная матушка сидела в тюрьме за вытравление плода у нескольких девушек, а любимые братья, эти изящные красавцы, судились в 1901 году за шулерство и подделку банковских переводов. Дядя был самый нравственный член нашей семьи: он занимался только поджогами с целью получения премии, да и то поджигал собственные дома. Он мог бы быть нашей семейной гордостью!
     - Эй, вы! Хозяин! - крикнул мне гость, старик. - Говорите правду: где вы взяли альбом? Я утверждаю, что этот старый альбом принадлежал когда-то сыскному отделению по розыску преступников.
     Я подбоченился и сказал с грубым смехом:
     - Да-с! Купил я его сегодня за два рубля у букиниста. Купил для вас же, для вашего развлечения, проклятые вы, нудные человечишки, глупые мучные черви, таскающиеся по знакомым, вместо того чтобы сидеть дома и делать какую-нибудь работу. Для вас я купил этот альбом: нате, ешьте, рассматривайте эти глупые портреты, если вы нe можете связно выражать человеческие мысли и поддерживать умный разговор. Ты там чего хихикаешь, старая развалина?! Тебе смешно, что на обороте карточек моих родителей, родственников и друзей написано: вор, шулер, проститутка, поджигатель?! Да, написано! Но ведь это, уверяю вас, честнее и откровеннее. Я утверждаю, что у каждого из вас есть такой же альбом, с карточками таких же точно лиц, да только та разница, что на обороте карточек не изложены их нравственные качества и поступки. Мой альбом - честный откровенный альбом, а ваши - это тайное сборище тайных преступников, развратников и распутных женщин... Пошли вон!
     Оттого ли, что было уже поздно, или оттого, что альбом был просмотрен и впереди предстояла скука, - но гости после моих слов немедленно разошлись.
     Я остался один, открыл форточки, напустил свежего воздуха и стал дышать. Было весело и уютно.
     Если бы у моего альбома выросла рука - я пожал бы ее. Такой это был хороший, пухлый, симпатичный альбом.