Реферат: Мамардашвили. Проблемы сознания и филосовское призвание

не хотел на Беатриче жениться. Именно потому, чтоон любил ее,она

должна была оставаться женщиной, с которой не выполняются обычные

акты супружеской жизни. В том числе и потому, что он боялся за нее.

Или, скажем, известное целомудрие Христа, который явно не знал женщин

еще и потому, что он слишком высоко ценил, высоко ставил чувство

человеческой любви как таковой и считал его опасным для тех, кто мог

оказаться реальным эмпирическим объектом этой любви. В любви Христа

могла сгореть любая подруга. Это одна из причин - я ведь говорю о

символах, расшифровываю символы - нашего обращения к философии в

случае разговора о том, о чем на другом языке мы не смогли бы

разговаривать, не запутываясь в бесконечных противоречиях.

Так вот, возвращаясь к тому, о чем я говорил. Значит, мы снова

имеем ситуацию, когда перед нами нечто, скажем, та сторона экрана, к

которой мы не можем перейти никаким продолжением наших операций на

этой стороне экрана. То есть продолжением наших логических сил. Сил

нашего мышления. И отсюда, введя все это, я сделаю такой вывод, что

есть, следовательно, вещи, знание которых или понимание которых для

нас совершенно непостижимо. Мы не можем представить, что мы можем это

понять, но... при условии, если бы уже не понимали. Или уже не знали,

поскольку это "уже" и есть возможность нашего сознания.

Итак, я ввел прблему вещи и явления вещи, внутреннего внешнего,

в рамки проблемы эмпирии и теории, или мысли теории. Есть какая-то

мысль, к которой мы не можем прийти продолжением обработки эмпирии;

которую мы не можем знать из опыта, как, например, невидимую для нас

сторону домино, поскольку это имеет отношение к сознанию. А последнее

фактически есть связность одного с другим. То есть связность с тем,

что мы не могли бы понять, если бы уже не понимали. В этом смысле

иметь сознание - значит иметь тавтологию: понимаем, потому что

понимаем. Сошлюсь на простой геометрический пример того, что в